На золотом крыльце - Евгений Адгурович Капба

— И вас вызываю, — я сделал из пальца подобие пистолета и прицелился в каждого из них. — Спускать оскорбления такому быдлу как вы я не намерен. Пуф! Пуф! Давайте, назначайте дату и время, присылайте секундантов. Я готов биться через день, когда нет тренировок. Девятнадцать часов тридцать минут меня вполне устроит.

Тут все как с ума посходили, кто-то принялся орать, кто-то хлопать, другие — материться… А я все смотрел в сторону административного корпуса — там на балконе, над крыльцом, стояли две мужские фигуры. В одной из них я узнал Яна Амосовича, а вот второй… Не будь там Полуэктова — я бы точно не удержался и отчебучил что-то похабное. А так — спрыгнул с площадки, и двинул к общаге.

Нужно было переодеться и идти работать. И, как бы неловко ни было, выклянчить у Ави еще банку с тушенкой. Есть хотелось неимоверно — сказывалось действие зелья регенерации. Вот получу зарплату — накуплю еды, всяких протеинов и витаминов, и набью все этим тумбочку и холодильник на этаже!

Пацаны догнали меня спустя шагов двадцать, и принялись хлопать по плечам и поддерживать:

— Ну ты классно держался, Миха! Он — старшекурсник, ты — пару дней в колледже! Дас гут! — он похлопывания Авигдора у меня едва спина не сломалась.

— Ногой в голову — это красиво, Михаэль! — более сдержанно выразил свои эмоции Руа. — Но назначать им всем дуэли — это же глупость! Все-таки этот бой ты проиграл…

— Проиграл, да? — я глянул на эльфа. — А какая разница?

Ну на самом деле: что мы, на корову играем? Может быть, Эля ему теперь отдастся, потому что он победил? Или он денег заработал? Или я — потратил? Ну да, мы оба крепко получили, и мне было жутко больно. Но учитывая здешние порядки и бесплатную медмагическую помощь — драться можно и вправду хоть каждый день! И я, и Вяземский — мы оба кое-чему научились. И я не против такую учебу продолжить. У меня внутри поселилось четкая убежденность: такие поединки — лучший способ развития дара. Уверен — в следующий раз смогу продемонстрировать кое-что новенькое.

А еще — мы с княжичем Афоней, кажется, зауважали друг друга. Нет, я по прежнему считал его говнюком, потому что нормальный пацан не стал бы ножку выставлять в столовой и девчонку пытаться банально купить, но если говорить начистоту — ляпнуться лицом о каменную плиту, пусть и слегка спружинив руками, а потом продолжить бой — это очень по-мужски. Он прям мужик, этот Вяземский. Не пустышка. Хоть и говнюк.

А еще — Ермолова так ко мне и не подошла. Я видел ее — она тоже смотрела бой, вместе со Святцевой, Выходцевой и другими девчонками с курса. Они на лавочке стояли. А потом, когда я вызвал всех друзей Афони — она куда-то пропала. Честно говоря — мне от этого стало досадно. Вчера, под деревом, мы отлично пообщались, мне даже показалось на секунду, что у нее ко мне есть что-то большее, чем просто интерес к новому необычному человеку. Симпатия, или типа того. Стала бы она несимпатичного человека трогать? Ну, в смысле — касаться коленкой, или пальчиком тыкать в грудь, или — за плечо хватать в разговоре?

Вообще-то это не честно: девчонки нас трогать могут, а мы их — нет. Нет, ничего такого, но мне, например, очень хотелось прикоснуться к ее коленке — казалось, кожа у нее просто бархатная. Но нельзя! Неприлично. А ей меня за плечо хватать — прилично. Но я и не против, конечно. Пусть хватает.

— Ты кого высматриваешь? — подозрительно проговорил Авигдор. — Эльку? Брось ты это дело, Миха. Дурная затея, я тебе честно говорю. Пошли лучше тушенку есть, пока ты к Людвигу Ароновичу в рабство не отправился.

— А еще — папайю и маракуйю, — сказал я, игнорируя его пассаж про Эльвиру. — Руа, ты с нами? Это же — фрукты! Тебе можно.

— Никогда не пробовал папайю, — признался эльф. — А откуда она у тебя?

— Заработал! — гордо ответил я. — Аванс от работодателя. А маракуйю ты пробовал?

— Я пробовал, — признался Ави. — Одной маракуйи нам на троих маловато будет, по крохотному кусочку получится. А вот папайя — она здоровенная. Как дыня. Я не пробовал, но видел.

— Значит, будем есть папайю со свиной тушенкой! — проговорил я. — Звучит заманчиво, да? Пошли!

* * *

Сумерки за окном никак не хотели сгущаться, несмотря на позднее время. Белые ночи брали свое! Мы работали не спеша, размеренно. Людвиг Аронович в основном молчал, ограничиваясь односложными просьбами и командами, и иногда мычал под нос явно заевший мотив. «Любимый город, тай-та ти-та тай-та… знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд…» Звучало неплохо, но я понятия не имел, что это за песня.

— Выходит побил тебя Вяземский-то? — спросил кхазад, когда мы заканчивали собирать вторую комнату и подвигали шкаф к стенке.

— Он — меня, я — его, — пожал плечами я. — Такое случается.

— Случается, мин херц. Я когда в Магнитогорске учился в техникуме, мы с местными постоянно дрались. Эх, у меня кастет был — шик-блеск-красота! Просто аллес гут! Я на нем звездочки шестиконечные выбил, так потом по городу целая куча парней со звездочками на мордах ходила! Йа, йа, а-ха-ха! — развеселился гном, придерживая тюбетейку, чтобы она не слетела, пока он смеялся. — А что, правду говорят — ты еще кого-то вызвал?

— Ага, — я поставил стремянку, взял в руки дрель и полез наверх — сверлить дырку в стене. — Всех вызвал.

— Что — весь колледж? — поддел меня Людвиг Аронович.

— Нет, пятерых дружков Вяземского, — пояснил я. — Драться будем через день, когда тренировок нет.

Старый кхазад всерьез призадумался, и молчал все время, пока я сверлил. А потом он сказал:

— Ты торопишься жить, мин херц. Учеба, тренировки, работа, дуэли… Не жизнь, а сплошной вергнюгунгспарк! Ты хоть влюбиться не додумался?

Я только тяжко вздохнул. Вот уж в чем не разбирался, так это во влюбленностях! Ну да, Ермолова… У меня от нее мурашки, и думаю про нее постоянно. Но откуда мне знать — влюбился я