Лето, пляж, зомби 7 - Наиль Эдуардович Выборнов

Я развернулся, увидел последнего, со сломанным носом, который уже успел восстановить равновесие. Только вот этот придурок автомат держал за спиной, по-видимому, потому что так удобнее было. И вместо того, чтобы как его более прошаренный товарищ, выхватить пистолет, он попытался перехватить основное оружие.

Я оттолкнулся от земли, рванулся к нему, и врезал носком ботинка в пах. Удар прямо по яйцам заставил его согнуться, я опять едва удержался, но ногах, но каким-то чудом умудрился сохранить равновесие, и добавил ему еще раз — на этот раз коленом в лицо.

Снова хрустнуло, и он опрокинулся на спину, да так и остался лежать.

А Шульц уже пытался подняться. Я рванулся к нему и врезал подошвой ботинка прямо в затылок. А потом еще раз. Еще и еще, вбивая его прямо в землю.

И тут меня прорвало. Я бил его раз за разом, пытаясь втоптать в землю, орал что-то невразумительное, и остановился только когда задняя часть черепа этого уебка превратилась в кашу, из которой было видно мозги. Прям натурально — такую хуйню серо-розовую, которая была похожа на грецкий орех. Да еще и парила немного.

Поднял голову, и увидел Наташу, которая стояла в полусотне метров. Она по-прежнему держала свой пистолет-пулемет наизготовку, но на этот раз будто целилась в меня. А у меня словно батарейку выключили. Я, сам не понимая почему, рухнул на колени.

Так. Держаться, майор Краев. Держаться, блядь. Двое из них еще живы, хоть и, очевидно, в отключке, иначе я уже мертв был бы. Так что сперва нужно освободиться.

Я увидел, что чуть в стороне валяется мой топор. Подполз к нему, развернулся спиной, нащупал руками лезвие и несколькими движениями перетер об него стяжку. Повернулся и махнул Наташе рукой, мол, подходи.

Сперва потер запястья, на которых оставались отчетливые кровавые следы. Потом прикоснулся к лицу — скула сбита, на подбородке тоже ссадина. Мордовали меня всерьез, как ни крути.

Руки, блядь, как будто не свои, вообще ничего не чувствую. Но я увидел в траве и свой пистолет, подобрал его. Подошел к яме, и увидел, что боец внизу уже шевелится. Пришел в себя, но не до конца — взгляд расфокусированный, толком ничего еще не видит.Нет, меня с пистолетом в руке заметил. Поднял руку, видимо, просит, чтобы я не стрелял. Только вот пошел он на хуй, зачем мне двое пленных? Одного будет вполне достаточно, чтобы узнать то, что я хочу.

Я выстрелил ему в голову. В середине лба появилось аккуратно отверстие, и он затих. Сам же я подошел ко второму, покопался у него в карманах и вытащил из одного из них целую пачку кабельных стяжек. Которыми зафиксировал ему руки. Потом расстегнул ремень его брюк, и им связал ноги.

Повернулся, и увидел Наташу, которая смотрела на меня очень широкими глазами. И я заметил, что руки у нее ходят ходуном, а палец по-прежнему лежит на спусковом крючке.

Глава 14

— Я… — проговорила она. — Я его убила, да?

Она даже не указала на того из бандитов, что умер от ее пули, но было и так все понятно. Оружие смотрело в сторону, но то, что палец до сих пор на спуске, мне не нравилось. Я ведь учил ее тому, что палец на спуск кладется только когда ты целишься в кого-то. А сейчас в этом нет необходимости.

Я поднялся, сделал несколько шагов к ней и мягко положил руки на ее ладонь, которую снял с рукоятки «Витязя». А потом взялся за ремень, стащил его с шеи, и повесил пистолет-пулемет себе за спину.

— Я убила, да? — повторила она.

Глаза у нее были широкие от шока. Да, я не ожидал от нее такой реакции. Все-таки девчонка успела насмотреться на многое, а тут вот такое. Пришлось самой человека убить.

— Ты мне жизнь спасла, Наташ, — проговорил я, показал пальцем себе на лицо. — Видишь, что они со мной сделали? Если бы не ты, они увезли бы меня к себе на базу, заставили бы рассказать все, что я знаю, а потом в лучшем случае прострелили бы башку.

С учетом их любви к повешениям, скорее случилось бы именно это. Меня аж передернуло, когда я представил себя, болтающимся в петле.

— Да, но… Я же его убила… — голос сорвался, и она тут же отвернулась, будто боялась встретиться со мной взглядом.

— Наташа, — я мягко взял ее за подбородок и повернул в свою сторону. — Это был не человек. Люди — это те, что с нами. Те, что по деревням живут. А эти — не люди. Они пришли сюда грабить и убивать, прикрываясь словами и законе.

Расчеловечивание оппонентов — первый шаг к тому, чтобы сделать солдата способным убивать. И именно к этому методу я и приступил. Сознательно.

Обычно потом происходит расчеловечивание гражданских. А в последнем, финальном этапе — расчеловечивание себя самих. Когда вы уже перестаете представлять собой людей, а делаете вид, что вы — боевые машины, цель которых — умереть и унести с собой в могилу как можно больше врагов.

Оставалось надеяться, что к следующим этапам мне подходить не придется.

— Я, если честно, в него не целилась, — проговорила она, кажется, чуть успокоившись. — Я стреляла куда-то в его сторону, просто чтобы напугать. Я и в первого-то случайно попала, а тут…

Это тоже нормально. Солдаты в первом бою часто стреляют не чтобы убить, а просто куда-то в сторону врага. Выбирать цели и сознательно убивать они учатся позже, да и то не всем оно по силам.

— А как ты вообще здесь оказалась-то?

Благодарность отступила, как и ярость перед этим. И я снова начал мыслить рационально.

— Я тут цветы собирала, — сказала вдруг она. — Которые на могилу к Лике носила. Они красивые. А тут сразу несколько могил, и я решила…

Она посмотрела на меня, вдруг покраснела и проговорила:

— Только ты не ругайся, хорошо, дядя Край? Теперь я поняла, что это глупо. Если уж они тебя взять смогли, и чуть не убили, то что бы они со мной сделали бы? Я так больше не