Паладин развивает территорию. Том VI - Greever

О данном соглашении знали не только присутствующие, но и все аристократы королевства, а также за его пределами.

Король использовал пространственный жетон, висевший на груди, и на его руке материализовалась небольшая бронзовая печать с гербом семьи Бортас, которую он протянул графине.

Женщина забрала предмет, после чего, сжав в кулаке, смяла, как фантик от конфеты.

Минерва всей душой ненавидела эту печать, которая стала для её семьи поводком, на котором их держала семья короля.

Дворяне называли Бортас цепными псами из-за соглашения, которое заключил основатель семьи, из-за чего на них смотрели, как на сторожевых псов, которых можно оставить сторожить ворота дворца.

Клансар, наблюдая, как одно из его сокровищ, которое позволяло держать на привязи самую влиятельную семью, вот так запросто уничтожили, с трудом сдержался, чтобы не попросить вернуть его.

Посмотрев в холодные глаза графини, он, наконец совладав с эмоциями, обратился к ней.

— Ваша семья ведь не только из-за договора верна короне? — спросил король.

Карл, стоявший у окна с бокалом вина в руках, развернулся и, подойдя, встал за спиной своей жены.

— Печать для нас ничего не значит. Наша верность Армондэлю не зависит от побрякушки. Верни вы её раньше, мы были верны вам ещё больше. Однако с этих пор мы просто будем выполнять долг аристократа. Ни больше, ни меньше.

Графиня со своей стороны продолжила мысль мужа.

— Мы никогда не предадим Армондэль, но ведь очень скоро это не будет иметь значения. — заявила женщина и сделала глоток вина.

Клансар прищурился, ища смысл последних слов, и Минерва, видя его реакцию, продолжила свою мысль.

— Даже с нашими войсками и при учёте, что Виктор не примет участие лично, вам не победить Лантарис. А даже если победите, империя всё равно заставит вас подчиниться и отречься от престола! — она поднялась с кресла и, медленно идя в сторону дверей, добавила: — Вы явно планируете выставить войска Бортас против армии Леомвиль, и в этом вся проблема. Армия Виктора понесёт тяжёлые потери, как и наша, но винить он будет вовсе не нас, а тех, из-за кого мы выступили против него.

С этими словами она открыла двери, и в комнату вошёл маленький мальчик лет шести, одетый в чёрный мундир, а следом высокая стройная женщина на высоких каблуках, выглядевшая как более молодая версия Минервы и одетая в облегающий светло-синий брючный костюм.

Клансар встал поприветствовать Клиоссу, но в какой-то момент замер, глядя на мальчика, и в ту же секунду услышал голос графини.

— Тор, поздоровайся с его величеством, как полагается.

Мальчик, приложив кулак к груди, поклонился, а когда выровнялся, посмотрев назад на Клиоссу, с тревогой в голосе спросил:

— Мама, я всё правильно сделал?

Клиосса, высокомерно кивнув, посмотрела на короля, который, не отрываясь, смотрел на ребёнка и видел в нём точную копию Виктора.

Ему не составило труда догадаться, что это ребёнок человека, который неоднократно водил его за нос и портил все планы по вторжению в Лантарис. Человека, которого он хотел задушить собственными руками из-за всего, через что пришлось пройти, после двух провальных войн.

Карл подозвал мальчика к себе и заговорил с королём, продолжавшим следить за ребёнком.

— Ваше величество. Виктор щедрый человек, но очень мстительный. Он примет неизбежные потери на войне, но то, что вы планируете, заставит его возненавидеть вас всей душой. — склонившись, граф поднял мальчика на руки, а затем добавил, глядя на короля: — Зачем вам нужна эта победа в глупой войне, если результат изменить не удастся в любом случае? Победа или поражение, выиграет только империя.

Клансар долгое время смотрел на мальчика, после чего наконец пришёл в себя и, поправив свой мундир, направился к выходу, лишь на мгновение остановившись перед Карлом.

— Если я не сражусь с Лантарисом, это станет позором всему королевскому роду, который мы больше никогда не сможем смыть! — сквозь зубы произнёс он и вышел за дверь, не дожидаясь, пока его проводят.

Клиосса подошла к отцу и потрепала мальчика на его руках по голове.

— Он просто глупец, если думает, что семья, живущая с позором, хуже, чем тысячи мёртвых воинов. — заявила она, продолжая играть с ребёнком.

Минерва, молчавшая всё это время, также подошла к супругу и откуда-то из складок платья достала конфету, которую протянула Тору, при этом обращаясь к дочери.

— Не говори глупостей! Нет ничего важнее чести. Иначе мы бы не выполняли просьбу короля из-за обещания человека, который умер сотни лет назад. Я уважаю Клансара за то, что он не отступает и готовится к этой битве, как подобает королю. — графиня уколола заколкой Клиоссу в бок, и когда та посмотрела на мать, добавила: — Тебе бы тоже стоило помнить о чести! Ты родила ребёнка, о котором его отец ничего не знает. К тому же ты не сможешь выйти за него замуж и не сможешь дать сыну фамилию Виктора. О чём ты только думала⁈

С каждым словом графиня всё больше злилась. Это не была злость из-за того, от кого этот ребёнок, потому что в этом мире не существовало самого понятия «инцест». Самое главное правило мира — это получить сильное потомство, а от кого оно, не имеет никакого значения, будь отцом хоть дракон, хоть монстр.

Женщина злилась, что её дочь не оповестила о наличии ребёнка его отца и не представила его аристократам, словно стеснялась за происхождение Тора.

Клиосса сделала обиженное лицо и приобняла свою мать.

— Он всё поймёт… Вот увидишь, будет очень рад, что я дала ему имя бога грома, о котором Виктор столько рассказывал. — по-ребячески произнесла она, чувствуя поглаживания Минервы у себя на спине.

Графиня закатила глаза.

— Бог грома… Что за глупости вообще. Откуда он вообще взял этого бога грома? Может, ещё есть и бог дождя? Или любви?

Семья вскоре стала, смеясь, обсуждать, какие ещё могут быть боги, совсем забыв про короля, который ехал в карете и думал о том, что сказала графиня о мести Виктора.

Он понимал, насколько опасно становиться врагом герцога. Это не то же, что война, после которой аристократы могли устроить банкет и уладить все свои разногласия.

Стать врагом человека, которого зовут Сумасшедшим Герцогом, всё равно, что подписать себе смертный приговор.

С этими мыслями король, глядя на праздно гуляющих по улицам людей,