Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика - Алёна Цветкова

— Верно, — радостно улыбнулась дочь и, прижавшись, шепнула: — Мам, так хорошо, что ты не вышла замуж за дядьку Прошку…

— Согласна, — поправила волосы на её голове, отметив, что мозоли больше не цепляют волоски. И ведь нельзя сказать, что я работаю меньше, чем раньше. Но мозоли исчезли. — Давай пойдём в трактир. Пора завтракать…

— Ага, — согласилась Анушка и отстранилась. — Давай я приведу детей, а ты поможешь Авдотье?

— Мне кажется, или ты стала её бояться? — фыркнула я.

— Нет, — мотнула головой дочь. — Но в последнее время она какая то странная. Ворчит всё время… И вообще…

— Что именно «вообще»? — насторожилась я.

— Да ничего! Просто ворчит. Раньше она не была такой, — вздохнула Анушка, рванула в дом и, прежде чем захлопнуть дверь, крикнула: — Я скажу остальным, что пора есть!

Я осталась на крыльце одна. На низком осеннем небе клубились сизые тучи: то сбивались в плотные комки, темнеющие на глазах, то растягивались в полупрозрачную вуаль, сквозь которую проглядывал сверкающий круг солнца. Сегодня будет дождь. А может, и снег…

Порыв холодного ветра стегнул по голым ногам под длинным подолом. Я зябко поежилась. Успела сшить одежду детям, но на себя времени не хватило. Продолжала ходить в старом, застиранном платье той Олеси… Всё казалось, что зима не скоро и я ещё успею подготовиться.

Вздохнула. Неправильно не думать о себе. Если заболею, детям придётся туго. Нужно срочно взяться за иглу: сшить себе тёплое платье и штаны для девочек, чтобы не видно под юбкой. Здесь брюки считались чисто мужским предметом гардероба.

В трактире пахло кашей на мясном бульоне, Авдотья традиционно готовила её на завтрак. Но самой кухарки нигде не было. Кухня оказалась чистой и пустой. Если бы не растопленная печь и горячая каша, можно было подумать, что здесь никого не было со вчерашнего вечера.

Я заглянула в спальню Авдотьи. Постель была аккуратно застелена, а большой сундук с роскошной резьбой на крышке стоял на месте. С ним она вышла замуж и съехала от родни.

— Авдотья, — позвала я, словно надеясь, что она услышит и появится в пустой комнате. Ничего не изменилось. — Авдотья!

Внезапно за спиной раздалось тихое, но злобное шипение:

— Ч что ты з десь делаеш шь?!

Я подпрыгнула и уставилась на разъярённую Авдотью безумными от страха глазами.

— С ума сошла?! — выдохнула, хватаясь за сердце. — Разве можно так пугать людей?!

— З зачем ты хотела з зайти в мою комнату?! — прошипела кухарка.

Её лицо изменилось: черты расплылись, стали нечёткими, а взгляд напоминал два острых ножа, выставленных из глазниц. Чуть коснёшься и порежешься.

— Успокойся, — невесело фыркнула я. Меня уже порядком достали её странности. Если бы не долг, давно выставила бы из трактира. — Я не собиралась заходить. Просто потеряла тебя и заглянула… Пора завтракать.

— Это моя терр рритор рия, — проворчала она глухим, рычащим тоном.

«Вот ведь заладила! — подумала я. — „Моя территория…“ Во первых, везде моя территория. Во вторых, если бы не долг…» Но долг никуда не исчез, и пришлось включить терпение на полную мощность.

Улыбнулась:

— Конечно, я помню. Это твоя территория, и я даже шагу туда не сделала. Видишь? — кивнула на ноги в старых войлочных тапках, подшитых лоскутом кожи. В таких же ходили дети и сама Авдотья. Кожаные сапоги стоили как корова, а женские туфли лишь на пару монет дешевле.

Авдотья уставилась на мои ноги, замершие в цыплячьем шаге от двери, и постепенно приходила в себя. Клинки исчезли из глаз, черты лица заострились, возвращая привычный облик.

— Ну вот, — улыбнулась я. — Я совсем не собиралась заходить. Просто открыла дверь и позвала. Думала, ты там.

Она кивнула, поджав губы в тонкую ниточку.

Я осторожно шагнула назад, всё ещё опасаясь новой вспышки. В последнее время Авдотья вела себя неадекватно. Ещё пару месяцев назад, когда я только попала в этот мир, она была другой.

Нужно предупредить детей, чтобы держались от неё подальше и не заходили на кухню. Кто знает, как она отреагирует, если Сашенька случайно забредет в её комнату.

— Вот и всё, — повторила я успокаивающим тоном. Наверное, стоит наведаться к знахарке за «спокоительным» отваром, не для себя, а для неё. — Я ушла…

Кухарка выдохнула и кивнула. Потом проворчала скорее по привычке:

— Гостья просила принести ей завтрак в комнату… Не хочет, говорит, с вами завтракать, глаза мозолить своим присутствием.

— Хорошо, — закивала я, понимая: сейчас лучше не спорить и не задавать лишних вопросов. — Дети поедят, отнесу…

Авдотья сжала губы ещё сильнее, отвернулась и с досадой произнесла:

— Не бойся. Ничего я детям не сделаю. Не обижу… Это же дети…

— Угу, — сдержала язвительную реплику.

Авдотья тоже промолчала. Мы разложили кашу по тарелкам и сели завтракать.

Пока дети шустро махали ложками, уничтожая завтрак со скоростью ветра, я ковыряла кашу в тарелке и исподтишка поглядывала на Авдотью. Кухарка тоже не ела, сидела, размазывала кашу по тарелке, хмурила брови и явно была погружена в свои мысли.

Её состояние внушало опасение. Как я могла доверять ей теперь, после этих необъяснимых вспышек агрессии? А если в следующий раз рядом окажутся дети?..

В тысячный раз помянула недобрым словом Трохима, не вернувшего долг и из за своей паранойи спрятавшего заначку так хитро, что мы не нашли её, хоть перерыли весь дом, трактир, конюшню и сарай. Вот что ему стоило хранить деньги под матрасом, как все нормальные люди?!

Когда дети доели и побежали домой под присмотром Егорки, Анушка собрала остатки каши и пошла кормить кур. Авдотья налила горячей воды в лохань, чтобы помыть посуду. Я же расставила на подносе тарелки с кашей и бутербродами, кружки с горячим отваром и холодным компотом, и отправилась кормить гостью.

Лина уже встала и, похоже, давно меня ждала. Не успела я постучать, как дверь в её комнату распахнулась. Она одной рукой забрала у меня тяжеленный поднос, который я еле донесла, а второй втянула меня внутрь.

— Ну наконец то… Заходи… — торопливо прошептала она, лихорадочно сверкая глазами.

Захлопнув дверь, Лина подбежала к столу, поставила поднос и тут же вернулась к двери. Всё это за время, которое понадобилось мне, чтобы сделать вдох. Заразившись её тревогой и суетливостью, я скороговоркой спросила:

— Что то не так? Что случилось?

— Ничего, — нервно хихикнула Лина, и её слова сразу показались лживыми. — Мы же вчера договорились…

Да, вчера мы условились начать занятия с утра. Но Лина