Фантастика 2025-57 - Елена Артемова

нос задрал, — я всю специфику не расскажу, во-первых, тайна, а во-вторых, сам нихрена не понял с его пояснений, только хуже стало. Но факты говорят, что за четыре года ни одного сбоя, все в лучшем виде.

— А с моей машиной что делать?, — заинтересовался я.

— Можем в трейд-ин взять прямо сейчас. Много не предложу, сразу предупреждаю, но от рыночной разница процентов пять-семь где-то будет.

— Нет, я в том смысле, что на ней тот же номер. Я выезжаю на Хонде, через час Вольво пропадает из баз, я на нем попадаю к ментам — и чего им говорю? Машина-призрак, шведский летучий голландец?

— Мы снятие с регистрации тоже делаем, это не проблема. Можем и на учёт сразу поставить, номер только похожий поищем.

— Шикарно. Брату подарю, а то он последние двадцать два года только и делает, что ноет: «дай машинку, дай машинку», — ухмыльнулся я.

— Ну так что по Хонде — берёте?, — уточнил Кирилл.

— Беру, — решил я, и мы ударили по рукам.

Нет, определенно в деньгах есть своя прелесть и даже некоторое очарование. Дольше барахло перекладывал из Вольфа в Раджу, как я сразу окрестил пикап. Лопатку, разумеется, тоже не забыл. Отогнать Вольво к дому вызвался один из Славкиных парней, когда повесят номера и дадут документы. Гном-великан, владелец подземной кузницы, запросил на всё про всё час времени. А мы поехали к Ланевскому, который как раз скоро должен был проснуться и начать собираться на работу, куда ходил пешком, буржуй-везунчик.

Последний раз такое же чувство безговорочного восторга у меня было, когда я купил первую новую иномарку. Помня правило «четырех эф», которому меня научил Кол, уже тогда знавший про автомобили значительно больше меня: не брать Форд, Фиат и Фсё Французское. Пересесть в нового японца после ВАЗ-2106 — это неописуемо. У отцовской «шестерки», на которой я ездил до покупки Лансера, был разгон до сотни — в полсигареты. Это с восьмидесяти. И вдруг — такой контраст. Наверное, тогда и зародилась моя любовь к «японцам», на время уступившая место любви к «шведам» и нежданно полыхнувшая вновь. Хотя, скорее всего это просто объяснялось некоторой долей стабильности психики. «Какая лучшая машина? Та, что у меня есть». То же самое и с домом, и с женой, и с детьми. Хочется что-то улучшить — ради Бога. Менять же — только в самом крайнем случае. Хотя они, как мы знаем, бывают ох какие разные.

Но к восторгу от новой-не новой машины вся эта лирика не имела никакого отношения. Габариты, динамика, звук двигателя, простор и обстоятельность Раджи покорили мгновенно. Я покрутился минут пятнадцать на пятачке возле коровника, привыкая к габаритам и странной кочерге рычага коробки передач справа на руле. Понял, что ко всему сразу точно не привыкну, и вырулил на грунтовку, что привела нас сюда. Ехать, сидя чуть ли не на метр выше от земли, было непривычно, но очень здорово.

С Ланевским мы договорились встретиться в начале дня, и лучше вне офиса. Почему-то я предложил именно так, а он как-то сразу поддержал. На душе было неспокойно по-прежнему. Ведь если подумать трезво — почти все мои деньги лежали, как я и опасался изначально, в одной штанине, и штанина была не моя, а его. Ошибаться в людях мне случалось и раньше, но никогда цена этих ошибок не измерялась в миллиардах. Выручала только вера. Я почему-то был твердо уверен, что Серёга не подведет. Наши общие легендарные предки, конечно, нередко выдавали на молодых ветвях генеалогического древа такие фрукты, что хоть плачь, но я почему-то был твердо убежден, что Ланевский — не из таких. «Тем больнее будет измена!» — прошипел внутренний скептик тоном киношного злодея. Я мысленно плюнул и сделал погромче музыку. В Радже она была ничуть не хуже, чем у Вольфа, а там звук был не просто хороший, а очень хороший, как по мне. Док, который в этом разбирался значительно лучше и на слух отличал какие-то золотые полупроводники от ламп какого-то ампеража, что бы это ни значило, хвалил, а мне этого было вполне достаточно.

Генератор случайных песен Яндекса выдал мне почему-то «Песню неуловимых мстителей», про «И над степью зловещей / Ворон пусть не кружит, / Мы ведь целую вечность / Собираемся жить.» Мы с реалистом решили, что это хороший знак. Фаталист же, сжав двумя пальцами подбородок, напряженно вспоминал, что было в утреннем меню в пабе у Гарика?

Повезло, и на узкой старинной улице нашлось сразу два парковочных места рядом. Тахо влетел, как салом смазанный, а я корячился минут пять, собрав злорадные взгляды всех прохожих. Но мне было решительно все равно — я посмотрел бы на того, кто освоил бы этот паровоз быстрее меня. Выходя из него, вообще чуть не упал — забыл, что теперь земля значительно дальше от водителя, чем на пузотерке. О, кажется, уже стали отрастать нейронные цепочки внедорожного снобизма!

Гарик открыл дверь, едва завидев меня на другой стороне улицы, и замахал рукой, приглашая к себе. Пара утренних блинов давно были забыты, есть хотелось, поэтому отказываться я и не подумал. Зашел в полутемный зал, звякнув колокольчиком на двери, и чуть поежился, вспоминая давешний забег в ширину. Но сейчас внутри было сумрачно и пусто, кроме Игоря за стойкой и рыжей официантки в коротком зеленом платье, работавшей под ирландку, никого не было. Я влез на высокое кресло с удобной спинкой и сразу запросил много чаю и пожрать. Нарезая бутерброды с сыром и ветчиной, бармен хвастался, что с нашего вечера песни и пляски у него каждый день аншлаги. Половина Москвы возжелала спеть в караоке и сыграть на гитаре, которыми не преминул воспользоваться заслуженный артист. Откуда прошли слухи и даже просочилось в сеть видео, где мы с ним азартно вопили что-то из раннего Розенбаума — неизвестно, но Гарик по секрету сказал, что ему уже звонили из Питера насчет закрытого концерта самого мэтра казачье-еврейского фольклора. И совсем уже шепотом, на ухо, подозрительно оглянувшись на бутылки за спиной, сообщил, что из соседнего квартала заходили непростые люди, для которых, якобы, концерт и затевался. За то, что он собрал за пару дней кассу, как за две недели, я порадовался. Как и за то, что меня на видео опознать можно было только по рубашке, потому что лица видно не было, я стоял дальше. А, значит, сделать это могла только Надя,