Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

ступнями в кровавой корке по гладкому камню. Грохот пугал, заставлял сердце биться в груди чаще. Мой взгляд вновь упал на лицо Осси. Боли, или оттенка страха я не наблюдал, но вот что-то было. Что-то странное. Смятение?

Осси оглянулась по сторонам.

— Странно, — выдавила она.

— Да. Не могу не согласиться.

— В городе две сотни кровокожих, а на нашу душу свалилось два десятка.

Из обеих ладонях Осси к каменной дороге потянулись кровавые клинки.

— Может, нам повезло? — спросил я, вглядываясь в тьму между каменными домами за спину воительницы.

Копьё осталось лежать на полу в башке Гнуса. Идти за ним — неоправданный риск, поэтому я последовал примеру Осси, и спустя пять ударов сердца, мои ладони сжимали кровавые клинки.

Громкий топот обогнул рядом стоящие дома и нырнул мне за спину. Я резко обернулся, вскинув оружие. Осси подлетела ко мне и заняла боевую стойку. Раздались крики, захлёбывающийся вопль, треск брони. В домах напротив местные люди давно проснулись, но всё что они могли — запереть двери и ставни. Никто не хотел принимать участия, и даже видеть происходящее краем глаза.

За то мы с Осси заняли места в первом ряду. Чуть поодаль от нас из-за каменной стены на дорогу вылетел кровокож и рухнул на спину. Доспех на груди был проломлен, но воин по-прежнему был жив. И был жив до тех пор, пока огромная махина с уродливой секирой не прыгнула ему на грудь и в два удара не отсекла башку.

Когда обе ступни гнойного воина погрузились в кучу пепла, он уставился на нас. Яркая луна на небе казалась отражением на водной глади белёсых глаз, уставившихся на нас.

— Червяк, Осси! — проревел Дрюня на всю улицу. — Ну что встали как вкопанные! Мы за вас что ли должны делать всю работу⁈

Глава 17

Огромный плечистый воин в крепком доспехе из застывшего гноя держал в руках отвратительное оружие — двуликая секира. Лишь увидев нас, он тут же бросился в нашу сторону с выпученными глазами, лишённых зрачков и радужных оболочек.

— Червяк, Осси! — жуткое бульканье выплёскивалось из его глотки в ночной воздух с каждой буквой. — С вами всё в порядке?

Дрюнино лицо — застывшая маска, уже давно, с тех самых пор, как он отдался боли и мукам, благодаря которым сумел заполучить свой доспех, и даже если он всеми силами желал изобразить волнение, то это могли сделать за него лишь его отвратительный голос и мрачные глаза. Воин был взволнован, он явно был сильно перевозбуждён. Вихрь эмоций захватил её целиком, заставляя быть тем, кого он так упорно прячет в глубине своей прогнившей души, в хорошем смысле этого слова, ведь гной — его защита от жуткого кошмара и всей той жестокости, что дарует нам этот мир.

— За нас не стоит переживать, — ответил я своему другу. — Но вы тут как оказались?

— Хейн! — сплюнул Дрюня. — Монстр в миг обезуме! Словно с ума сошёл! Чуть нас не поубивал. Пустился в пляс, махал руками, опрокидывая деревья с корнем. Мы готовились ко сну, как вдруг он взревел, да так громко, что люди больше не сомкнут глаз, если он будет где-то близко. Я и сам чуть не обосрался. Чуть не убил его! Уже топор занёс, хотел раскроить его вопящую башку, лишь бы он утих, а он как бросится на дорогу и давай ломиться в сторону каменного города. Ну, мы следом за ним и побежали.

— Не зря прихватил уродца.

— Да, — подметил Дрюня. — Так что у вас тут случилось…

Лунные глаза упали на каменную дорогу и уставились на лужу гноя с грудой костей возле моих ног. Остатки Гнуса выглядели мрачно и мерзко, и даже литературный свет луны никак не мог сгладить или хотя бы оттенить всего того уродства, которым отдавали залитые слизью кости.

— Что это? — спросил Дрюня. — Или кто?

— Прокуратор Гнус, — ответил я.

— Тот, о ком говорил Зико? Странно, если верить слухам, это ваши кости должны быть на месте этой лужи слизи. Даже ветер нашёптывал в лесу его имя с дрожью и холодом, пробирающим до костей.

— Слухи не врут. То, что мы с Осси еще живы — случайность. Быть может удача. Чудо — что все местные кровокожи разом не бросились на нас. Почти проиграли…

— И всё-таки, вы победили…

— Нет, — оборвал я друга. — Мы лишь спасли наши жизни. Победить не победили. Во всяком случае, победа здесь обрела противный запах, отравила воздух, и я чувствую кислятину на губах. Все жители города отравлены, их разум испорчен. Здесь негде ужиться победе.

— Ладно тебе, не нагнетай.

Громкий треск и вопли раздались за спиной Дрюни. Из-за каменного дома вылетели два кровокожа и рухнули на дорогу. Несмотря на поломанные руки и разбитые доспехи, они остались живы и даже попытались вскочить на ноги, но были раздавлены огромной тушей, вывалившейся из тьмы по их душу.

Когда кровокожих смяло как консервные банки, их тела обратились в прах. Разбухший Хейн пошатнулся, его ступни не сразу коснулись багровой глади, тянущейся к моим ногам. С трудом удержав равновесие, он повернул уродливое лицо в нашу сторону. Выпученные глаза отыскали моё лицо и словно заслезились. Ручной пёс был безмерно счастлив увидеть меня. Он готов был завыть, и, если бы у него был хвост, он обязательно им завилял.

— В городе полно кровокожих, — заявил Дрюня. — Если бы ваши глаза видели как Хейн вошёл в эти сраные ворота. Это было нечто! Эта туша даже не остановилась, как кегли раскидала дюжину кровокожих, бросившихся ему на встречу, а потом вонзилась в ворота. Створки хоть и выглядели массивными, тяжёлыми и прочными, но против лома нет приёма. Хейн снёс одну створку с петлями и опрокинул её на двух кровокожих…

Дрюня умолк, услышав раздавшийся за нашими спинами мужской голос. Следом за Хейном на кровавую гладь выбежал Зико. Мужчина задыхался и обливался потом. Кожаный жилет был порван двумя точными ударами меча, чудом не зацепившие плоть и кости. Хоть он сам весь дрожал от злости и адреналина, руки его крепко держали меч, чья сталь тускло поблёскивала в лунном свете.

— Инга! — Зико бросил короткий взгляд куда-то за стену, а потом подбежал к нам. — Инга, где прокуратор Гнус?