Путь Акогаре. Том 3 - Александр Адамович

старуха, похожая на скелет, с иногда свисающими, гнойными остатками кожи, сидела обнявшись с бумажным фонариком. Только взглянул на неё – остальные свечи в павильоне потухли, оставив маленький островок света. Руки у “библиотекарши” формально были – если два деревянных обрубка-протеза можно так назвать. Они изображали собой мужскую и женскую фигуры, а “кукловод” – кряхтящая старуха, весело вертела ими вокруг бамбукового штыка.

Сцена началась с момента моего прихода, что подтверждалось сухим дёрганием её губ: “Дождалась”, – или я уже брежу и замечаю того, чего нет – вполне возможно. Вдоволь покрутив парочкой, она уставилась на каплю росы, выступившей на бамбуке – та плавно стекла и полетела вниз.

Миг.

“Кап”.

Вихрь из образов, мыслей, воспоминаний.

Тихо. Вокруг белая тишина.

Ручейком начинают стекаться краски.

Ноги украсил каменный холод, бель вокруг мягко обняла, и стала показывать:

“Рождение”.

Земля и небо – на самом деле, громадный рот, – и два ряда глыб вокруг скалы, по которой стекает ручьями вода: вылажу из глотки гиганта.

Смотрим, что сейчас.

Пред глазами возникла земля. Пасть парила высоко в небе, пуская струи тумана оземь.

В голове закружилось.

...

Нет.

...

Дыхание участилось.

...

Стой.

...

Хватаюсь за глыбы.

...

Не падай.

...

Руки не слушаются.

...

Соберись.

...

Нет!

...

По спине пот.

...

Стой!

...

В ушах гул.

...

Не падай!

...

Соскальзываю.

...

Соберись!

...

...

...

Земля...

* * *

“Стонет мандолина,

Бьётся эхом в стенки.

Скорлупа.”

– “Рёко” – женское имя, Саюри.

– Ну... Пусть будет!

– Ты неисправима.

...

Боль.

Страх.

Больно и страшно.

Кому?..

Трясёт.

“Закончись! Закончись! Закончись!”, –

Ногти впиваются в землю, конечности выворачивает, а в груди... В груди дыра. И рука, держащая сердце. Моё сердце. Кусок склизкого мяса пульсирует, обливается кровью...

Кто сзади?

Чья рука торчит из груди?

– Идиот-Тэцуно.

– К-кто? – слова вместе с кровью, – Тварь!

– Поздно.

Вынув руку, фигура отдалилась.

Упал на колени.

– Фух, фу-у-ух, фух...

Лбом о камень.

Не спать.

Не спать!

НЕ СПАТЬ.

Откашляться. Встать. Не уснуть. Не умереть. Не могу умереть. Не должен.

Опёрся на катану – встал.

Капли крови, текущие вдаль, нужно за ними. Он там. Кем бы эта дрянь не была, она вёрнет мне сердце. И лишиться своего.

“Архив”.

Кто? Кто виноват в этом? Кто прижимает голову к подушке? Кто заставляет меня цепляться за жизнь?... Где я вообще!?

Вижу лишь рыхлую землю, отдающую серым цветом. Небо пасмурное. Деревья крюкастые. Из звуков... Свист ветра и... По ушах ударил детский плач. Протяжный вой день некормленного младенца, средь визгов которого слышалось то же имя: “Тэцуно”.

Кто это?

Может это он виновен?

Он ответит.

Рана в груди всё никак не затягивается. Место мертво, мне неоткуда тянуть силы. Паршиво.

...

...

...

Ребёнок... Ребёнок?... Ребёнок!

Оттолкнувшись от катаны бросился на лежащий свёрток.

Моё спасение!

Он орал что есть мочи, а я заглянул внутрь... Выкидыш. Искорюченный, с рыбьими глазами, мертвецки синей кожей, и обрубленными конечностями. Тоже мёртв.

– Ма.. ма!...