Оракул с Уолл-стрит 3 - Алим Онербекович Тыналин

Он нервно оглянулся, затем понизил голос:

— Существуют определенные органические соединения, которые могут вызвать симптомы, похожие на сердечный приступ. Некоторые растительные алкалоиды, например. Они парализуют дыхательную систему и вызывают остановку сердца.

— И обычный анализ их не обнаружит?

— Полицейская лаборатория Акрона? — он горько усмехнулся. — Они едва могут определить концентрацию алкоголя в крови, не говоря уже о редких органических токсинах.

Я достал из кармана пробирку с ватным тампоном.

— А ваша лаборатория? Могли бы вы, допустим, проанализировать это? Чисто теоретически.

Саймонс взял пробирку, с интересом рассматривая ее содержимое.

— Что здесь?

— Возможно, следы вещества с крышки графина, из которого Милнер пил незадолго до смерти.

Лицо ученого стало серьезным.

— Мистер Стерлинг, то, о чем вы просите… Это очень опасно. Для нас обоих.

— Я понимаю, доктор Саймонс. И не настаиваю. — Я встал, готовясь уйти. — Просто подумал, что истина важна. Особенно когда речь идет о человеке, который так много сделал для науки и для этого города.

Мои слова явно задели его. Саймонс посмотрел на пробирку, затем на меня.

— Дайте мне пару часов, — тихо сказал он. — Никому ни слова. Я сам найду вас.

Ровно в одиннадцать за мной приехала машина. О’Мэлли уже вернулся в гостиницу и коротко доложил о результатах своих расспросов:

— Ничего конкретного, босс. Но есть одна странность. Вчера в компанию приходил некий посетитель, который не зарегистрировался на проходной. Охранник видел, как он выходил из административного крыла примерно за полчаса до вашей встречи с Милнером, но никто не знает, кто это был.

— Как он выглядел?

— Высокий мужчина в сером костюме и шляпе. Лицо охранник не разглядел, посетитель держал голову опущенной.

Я задумался. Серый костюм, скрытое лицо… Слишком удобно быть таким неизвестным посетителем-невидимкой.

В резиденции Милнеров нас встретила напряженная тишина. Дом, бывший еще вчера таким гостеприимным и живым, теперь погрузился в траур. Темные драпировки на окнах, приглушенные голоса, траурный венок на двери.

Говард Милнер-младший принял нас в кабинете отца, комнате, где всего день назад мы разговаривали с его отцом и обсуждали будущее компании. Теперь молодой Милнер сидел за отцовским столом, выглядя одновременно потерянным и преждевременно повзрослевшим.

— Мистер Стерлинг, мистер О’Мэлли, — он встал, чтобы пожать наши руки. — Благодарю, что пришли. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мы сели в кресла напротив стола. На стене за спиной молодого Милнера висел портрет его отца. Уверенный, сильный мужчина с проницательным взглядом и легкой улыбкой. Контраст между изображением и реальностью был болезненно очевиден.

— Я хотел поговорить с вами о нашем соглашении, — начал Говард-младший. — Как вы понимаете, ситуация изменилась. — Он нервно перебирал бумаги на столе. — Отец доверял вам, мистер Стерлинг. Он был впечатлен вашим планом и собирался инвестировать значительные средства под вашим управлением.

— Примите мои искренние соболезнования, — сказал я. — Ваш отец был выдающимся человеком.

Говард-младший кивнул.

— Спасибо. Он действительно был исключительным. — Его голос слегка дрогнул, но он быстро взял себя в руки. — Что касается инвестиций… Я должен пересмотреть многие решения отца. Не потому, что не доверяю его суждению, но потому что обстоятельства изменились. Я унаследовал контроль над компанией и всем капиталом семьи.

— Разумеется, — кивнул я. — Вы должны принимать решения самостоятельно.

— Поэтому я вынужден сообщить, что пока не готов продолжить сотрудничество, начатое моим отцом. По крайней мере, в том масштабе, который он планировал.

Я понимающе кивнул:

— Это абсолютно оправданное решение, мистер Милнер. Вы должны сначала разобраться в делах компании.

— Благодарю за понимание. — Он заметно расслабился. — Финч говорил, что вы были с отцом в последние минуты… Он говорил что-нибудь?

Тот же вопрос, что и у секретарши.

— Он пытался что-то сказать, но, к сожалению, я не смог разобрать слов, — ответил я.

Говард-младший кивнул с явным разочарованием.

— Понимаю. Полиция сказала, что это был сердечный приступ. Никаких признаков насильственной смерти.

— Полиция всегда тщательно расследует внезапную смерть, — осторожно заметил я.

— Конечно, — быстро сказал он. — Но доктора говорят, что отец мог скрывать проблемы с сердцем. Он никогда не любил докторов и часто пропускал обследования.

Это противоречило тому, что я слышал от Финча и Саймонса, но я не стал указывать на это.

— Что вы планируете делать дальше, мистер Милнер?

— Похороны состоятся послезавтра. Затем я должен полностью погрузиться в дела компании. У меня назначена важная встреча с советом директоров Continental Rubber Association. — Он вдруг осекся. — Простите, мне не следовало упоминать это.

— Continental Rubber? — переспросил я. Интересное название. Это как-то связано с Continental Trust?

Лицо молодого Милнера заметно напряглось.

— Это просто отраслевая ассоциация производителей резины. — Он встал, давая понять, что аудиенция окончена. — Благодарю вас за визит, мистер Стерлинг. И за то, что пытались помочь отцу в последние минуты.

Мы попрощались и вышли из кабинета. В холле я тихо сказал О’Мэлли:

— Что-то не сходится. Финч говорил, что Милнер регулярно проверялся у врачей.

— И что это означает, босс?

— Либо кто-то лжет, либо… — я не успел закончить фразу, заметив человека, быстро идущего к нам через холл.

Это доктор Саймонс. Его лицо было бледным, а в глазах читалась тревога.

— Мистер Стерлинг, — произнес он тихо, словно опасаясь, что его могут услышать. — Можно с вами поговорить? Наедине.

Мы отошли в укромный угол холла. Саймонс нервно оглянулся, а затем достал сложенный листок бумаги.

— Я провел анализ, о котором вы просили. — Он протянул мне бумагу. — И боюсь, ваши подозрения подтвердились.

Я развернул листок. На нем была написана химическая формула и короткое пояснение: «Аконитин. Высокотоксичный алкалоид растительного происхождения. Вызывает паралич дыхательной системы и остановку сердца. Симптомы схожи с сердечным приступом».

— Вы уверены? — спросил я, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее.

— Абсолютно. Следы минимальны, обычный анализ их бы не выявил. Но я использовал новую методику хроматографического разделения. — Саймонс говорил быстро, нервно. — То, что я нашел… Это неопровержимо. Кто-то добавил аконитин в воду.

— Кто-то отравил Милнера, — произнес я то, что мы оба думали.

Саймонс кивнул.

— Именно так. Но прямых доказательств недостаточно. Полиция не примет мои выводы, я не судебный эксперт. А даже если бы и приняла, следов так мало,