Оракул с Уолл-стрит 3 - Алим Онербекович Тыналин

— Из Акрона в Бостон? — в ее голосе звучало удивление. — Почему такая срочность?

— Боюсь, по телефону я не могу объяснить. Но это действительно вопрос жизни и смерти.

Пауза. Я почти видел, как она обдумывает ситуацию, взвешивая все за и против. Наконец, ее голос стал деловым:

— Мой друг Джек Риддл держит Fairchild в Кливленде. Он мне должен услугу после того случая в Нантакете, — она хмыкнула. — Я могу устроить для вас полет. Но Уильям…

— Да?

— Когда это закончится, вы расскажете мне, во что вы впутались. Идет?

— Идет, — облегченно выдохнул я. — Спасибо, Констанс. Вы спасаете не только меня.

— Только не умирайте, Стерлинг, — в ее голосе промелькнула тревога. — Я слишком заинтригована, чтобы остаться без разгадки.

Она продиктовала мне адрес небольшого аэродрома в пригороде Кливленда, где нас будет ждать пилот Джек Риддл, и завершила разговор обещанием немедленно связаться с ним.

— Нам повезло, босс, — О’Мэлли наконец отвернулся от окна. — На улице никого нет. Возможно, слежка на время снята.

— Тем лучше для нас, — я взял свой чемодан. — Выходим через черный ход. Нам нужно поймать такси до Кливленда.

Кливленд встретил нас моросящим дождем и низкими облаками. Такси остановилось у ворот небольшого аэродрома, простого поля с одним ангаром и деревянной башенкой диспетчера.

— Вы уверены, что это здесь? — с сомнением спросил водитель. — Не похоже, чтобы сегодня кто-то летал.

Я расплатился с таксистом, добавив щедрые чаевые:

— Мы уверены. Спасибо.

Мы с О’Мэлли стояли под моросящим дождем, глядя на пустой аэродром. Единственным признаком жизни был свет в окнах маленького деревянного здания у края поля.

— Не самая летная погода, — заметил О’Мэлли, натягивая шляпу поглубже.

— Идем, — я направился к освещенному зданию. — Надеюсь, мисс Хэллоуэй так же убедительна по телефону, как и при личной встрече.

Внутри оказалось неожиданно уютно. Потрескивающая печь в углу давала приятное тепло, а керосиновые лампы наполняли комнату мягким светом.

За столом, заваленным картами и какими-то бумагами, сидел человек лет сорока с обветренным лицом и внимательными глазами. Он поднял взгляд, когда мы вошли.

— Стерлинг? — спросил он вместо приветствия.

— Да. Вы должно быть Джек Риддл?

Мужчина кивнул:

— Констанс позвонила. Сказала, что вам нужно срочно в Бостон, — он взглянул в окно и поморщился. — Не самая подходящая погода, но летать можно.

— Мы очень признательны, — искренне сказал я.

Риддл встал, взял с вешалки кожаную куртку:

— Я делаю это только ради Констанс. Она сказала, что это вопрос жизни и смерти.

— Так и есть, — подтвердил я.

— Тогда идемте. Fairchild заправлен и готов к полету.

Мы вышли под дождь, который, к счастью, начал стихать. Риддл шел впереди, освещая путь фонарем. Вскоре перед нами возник силуэт самолета Fairchild FC-2, одномоторного высокоплана с закрытой кабиной.

— Красавец, — с искренним восхищением сказал я.

— Шестиместный, но сегодня вы будете единственными пассажирами, — Риддл похлопал по фюзеляжу самолета с видимой гордостью. — Крейсерская скорость около ста миль в час. При хорошей погоде долетели бы за четыре-пять часов. Сегодня, — он взглянул на небо, — может занять побольше.

О’Мэлли с опаской смотрел на самолет:

— Насколько это безопасно?

Риддл усмехнулся:

— Безопаснее, чем взбесившаяся лошадь. Но менее безопасно, чем кресло-качалка. Пойдет?

О’Мэлли не выглядел убежденным, но кивнул. Мы загрузили наши скромные пожитки в самолет и заняли места в пассажирской кабине. Риддл провел краткий инструктаж:

— Сидите пристегнутыми. Здесь, — он указал на пакеты, — на случай тошноты. Не паникуйте при турбулентности, это нормально.

О’Мэлли выглядел все более встревоженным:

— Турбулентность?

— Просто болтанка, — объяснил Риддл. — Как на корабле в шторм, только в воздухе.

Это сравнение не успокоило О’Мэлли, и я заметил, как он незаметно перекрестился, когда Риддл перешел в кабину пилота.

Двигатель чихнул, выпустил облако дыма, затем загудел, постепенно набирая обороты. Пропеллер превратился в размытый круг, и самолет начал дрожать, готовясь к взлету.

— Вы уже летали раньше, босс? — почти прокричал О’Мэлли, перекрывая шум мотора.

— Да, — ответил я, вспоминая трансатлантические перелеты в будущем времени. — Но не на таком маленьком самолете.

Fairchild начал движение по грунтовой полосе, набирая скорость. О’Мэлли вцепился в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.

Тряска усилилась, затем — внезапный толчок, и земля начала отдаляться. Мы поднялись в воздух.

Самолет набирал высоту, прорезая низкие облака. Тряска и болтанка не прекращались, но постепенно становились ритмичнее, почти убаюкивающими.

О’Мэлли сидел с закрытыми глазами, шепча что-то. Я прислушался. Оказывается, мой помощник искренне читал ирландскую молитву.

Мы поднялись выше облаков, и внезапно тряска почти прекратилась. Над нами раскинулось закатное небо, а под нами — бескрайнее бело-серое море облаков. О’Мэлли рискнул открыть глаза.

— Боже правый, — выдохнул он. — Мы действительно летим.

Я улыбнулся его изумлению:

— Добро пожаловать в двадцатый век, Патрик.

Он покачал головой:

— Никогда не думал, что буду парить над облаками, как в сказке.

Я посмотрел в иллюминатор на удаляющийся Кливленд. Где-то там, позади, остался Акрон с его запахом резины и тайной смерти Милнера. Где-то там началась охота за нами. Но здесь, в вышине, мы были недосягаемы.

Впереди нас ждал Бостон и новые ответы. А может быть, и новые вопросы. Теперь пути назад не было.

Continental Trust не знал, с кем они связались. Человек из будущего против финансовых воротил 1920-х. И в этой игре я не собирался проигрывать.

Fairchild летел на восток, унося нас прочь от опасности и навстречу новым тайнам, которые скрывал старый дом Стерлингов в Бостоне. Самолет ревел на высоте пяти тысяч футов, прорезая сумеречное небо.

Мы летели уже более трех часов, и каждую милю самолет боролся с нарастающим встречным ветром. Тучи сгущались, превращая кабину в тусклый аквариум, освещаемый лишь мерцанием приборной доски из кабины пилота.

О’Мэлли наконец начал привыкать к полету. Его бледность сменилась задумчивым выражением, и он уже не так судорожно хватался за сиденье при очередной воздушной яме.

— Почему именно дом в Бостоне? — спросил он, пытаясь перекричать монотонный рев мотора. — Что вы надеетесь там найти?

Я склонился ближе к нему:

— Мой отец не был человеком, который умер бы, не оставив доказательств. Из разговоров с Риверсом и Милнером становится ясно, что