Коконы - Макс Кириллов

– Добрый день, Надежда сан.

Надя обернулась и встала на встречу. Перед ней был мужчина почтенного возраста, седой, одетый в какую-то, вероятно национальную японскую одежду. Он поклонился ей, на что она поклонилась глубже.

– Добрый день, Акихико сан. Спасибо, что нашли время для меня.

Мужчина жестом попросил ее сесть на то место, на котором она сидела и сел рядом.

– Я знал, что вы выберете именно эту сторону сада. Это северная часть. Она особенная.

– И чем же?

– Камни, которые расположены в этой части сада, гораздо суровее и по духу, да и по возрасту, моложе, чем другие. Молодость – это энергия. Желание и главное, ощущение в себе сил на перемены. Таков мой северный сад.

– А, скажите, вот эти узоры из гравия и песка, это символы вселенной?

– Нет, Надежда сан. Все это символы нашей планеты, нашей жизни, как духовной, так и материальной. Здесь все. Горы, поля, холмы. Моря и океаны. Здесь сомнения человека, решения, ошибки и победы. Знаете, когда идет дождь, я особенно люблю это место. Дождь, как бы дополнительно отгораживает меня от суеты мира. Этот прекрасный сад, мы с моим другом строили шесть лет. Странно? И правда странно. Казалось бы, что сложного? Выровнял землю, привез камни, расставил их, граблями прошелся, бороздки сделал и готово. А потом сядешь на ступеньку, посмотришь и не нравится. А что не нравится? Да, все. Там камень не так стоит, здесь он вообще другого оттенка. А вот в том углу бороздки не той дугой. Переделываешь, переставляешь. Ох, и ругались же мы с ним, ужас. Но все же достроили. Через год он умер. Но свой сад увидел. Я знаю, что вы по делу прилетели и времени у вас мало, но все же решил нашу беседу начать здесь в этом саду. Пойдемте, продолжим за обедом. Угощу вас, там за едой и поговорим.

* * *

Комната, в которую они зашли не была огромной. Метров так восемьдесят примерно. Посередине стоял квадратный стол, тоже не исполинского размера. Устроен стол был таким образом, что с двух сторон под столом имелось пространство и можно было просто сесть на циновку и спустить ноги под стол, тогда, как с других двух противоположных сторон, такой возможности не было и нужно было сидеть, поджав ноги под себя. Стены были из матовых бумажных панелей. Рядом, буквально в полуметре от стола, стоял еще один стол, но это уже было поварское царство. Над плитой, медной змеей, свисала вытяжка, которую можно было делать ниже или выше, просто потянув за нее.

Хозяин дома жестом предложил девушке выбрать место. Надя, без колебаний села на «японское», подобрав ноги под себя, хваля себя мысленно в выборе платья. Акихико сан, с явным удовольствием, сел напротив.

– Я специально не пригласил на нашу встречу Премьер-министра. После того, как мы расстанемся, я дам ему четкие инструкции по поводу саммита в Женеве. Я хотел увидеть вас и поговорить с вами. Ваш отец был удивительным человеком. Мы никогда не разговаривали, виделись лишь единожды. Он проходил мимо меня, в составе советской делегации, и не то, чтобы кивнул, а как бы моргнул приветствуя. Я ответил тем же. Но я знал какой силы и мудрости ваш отец. В какой-то момент моей жизни, мы занимались с ним схожими темами. Не смотря на разность в комплекции, вы очень на него похожи.

– Про комплекцию вы точно подметили. – Надя хихикнула. – Мне приятно слышать от вас такие слова. Для меня ведь он всегда отец – лучший мужчина на земле. Но, слышать это от других, всегда приятно. Могу я задать вам вопрос, Акихико сан?

– Конечно, мы для этого здесь и сидим.

– Ваш английский. Он не просто безупречен. Он настолько яркий, безакцентный, что порой мне кажется, что говорю с прекрасным рыцарем средневековья. Откуда он у вас?

– О, Надежда сан. Вы слишком хорошего мнения о средневековых рыцарях. С моим английским все просто. Сначала я хотел научиться говорить без акцента. Не скрою, это было сложно. Затем, когда мне это удалось, я научился говорить с разными английскими акцентами. К слову сказать, мне трудней дался лондонский. Смешно, правда? И лишь после этого я стал говорить так, как говорю сейчас. Я вернул свою родину в английский язык. Но не фонетику, а именно наше внутреннее. И знаете, мне кажется, что у меня получилось. И вот еще что. Это был прекрасный вопрос. Сейчас к нам присоединится Александр сан. Он повар. Нет, это звучит ужасно. Он волшебник. Может приготовить любое японское блюдо так, что вы потеряете ощущение реальности. Но я приглашаю его только на первую часть обеда. Рыба. Не знаю, как именно зовется его дар, разговаривает он с ними что ли, но лишь взглянув на вас, он приготовит вам то, что вам нужно именно сейчас. Так что примите это за совет, даже если он спросит, ответьте ему, чтобы решал сам. Он может практически все, даже ваши сибирские пельмени, кстати, их особенно, но лучше положитесь на его дар. Но что-то я заболтался.

Акихико сан нажал незаметную кнопку, вмонтированную в стол, и Надя почувствовала какие-то движения за бумажными панелями. Стали появляться люди, они приносили что-то на стол, иные оснащали поварской командный мостик.

– А почему Александр сан? Это ж не японское имя.

– Потому что Александр сан, будучи корнями из прославленной самурайской семьи, терпеть не может Японию. Он в гробу видал наши традиции, считает все это затхлостью и глупостью. Его глубокое убеждение состоит в том, что, если бы не русская проза и поэзия, все человечество вымерло бы давно и уступило место очередным динозаврам.

– Вы шутите?

– Нет, к сожалению. Вы, кстати, вполне можете говорить с ним по-русски, он прекрасно владеет вашим языком.

Панель – стена в очередной раз отъехала в сторону и в зал вошел мужчина лет сорока, одетый в поварскую униформу черного цвета. Подойдя к столу, он довольно низко, но с достоинством поклонился. Присутствующие за столом тоже ответили ему поклонами. Повар развернулся, сделал пару шагов и оказался на своем командном мостике. Он бросил быстрый взгляд на хозяина, затем на Надежду и стал резкими короткими фразами раздавать указания своим подмастерьям. Надежда завороженно смотрела за действиями повара. Это было похоже на симфонию. Руки мастера то летали над плитой с такой скоростью, что практически не были заметны. Порой движения