Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

Распахнув ризы, он надорвал зубами подол рубашки и оторвал от него полосу ткани.

Хотя… А нельзя ли обратить этот кровавый след к собственной выгоде?

С этой мыслью Шелк поднялся на ноги, быстрым шагом, с силой сжимая и разжимая кулак, дабы усилить кровотечение, прошелся вдоль коридора, коротким лестничным пролетом спустился в южное крыло и здесь ненадолго остановился, чтоб перевязать рану и затянуть ткань узлом при помощи зубов, совсем как Кошак, тот самый силач из таверны «Петух». Убедившись, что повязка не съедет, он вернулся обратно, прошел мимо кресла, в котором сидел, мимо лестничной площадки, мимо спящего за столиком, мимо узкой, занавешенной гобеленом двери на чердак. Дальше, за парными образами двух низших божеств, Ганимедии с Катамитом, начиналась череда широких, далеко отстоявших одна от другой дверей, разделенных зеркалами в узорчатых рамах и амфорами с чрезмерно пышными букетами оранжерейных роз.

Едва Шелк приблизился к входу в северное крыло, из арки в конце коридора вышел офицер в мундире городской стражи. Заметив, что ближайшая из дверей приотворена, Шелк шагнул через порог и осторожно затворил ее за собой.

Дверь привела его в пятиугольную гостиную без окон, украшенную великолепными хрисоэлефантинами. Прижавшись спиной к двери, Шелк замер, в который уж раз за ночь напряг слух. Ни из коридора, ни из глубин комнаты не доносилось ни звука. Выждав еще немного, Шелк ступил на ворсистый ковер, пересек комнату и отворил одну из инкрустированных слоновой костью дверей.

За дверью оказался будуар – куда просторнее, куда более странной формы, чем гостиная. Платяные шкафы, пара кресел, довольно безвкусный, аляповатый образ Киприды с дымящейся, наполняющей комнату приторным ароматом ладана кадильницей у ног и белый туалетный столик со стеклом вместо зеркала. Казалось, едва он вошел, перламутровое мерцание стекла сделалось ярче, а стоило ему затворить дверь, в стекле заплясали, закружились вихрем разноцветные пятна.

Шелк без раздумий рухнул на колени.

– Сударь?

Подняв взгляд, Шелк обнаружил в стекле всего-навсего серое лицо смотрителя и начертал в воздухе символ сложения.

– Разве мне не явился один из богов? Я видел…

– Нет, сударь, я вовсе не бог, а лишь смотритель сего терминала. Чем могу служить, сударь? Не угодно ли тебе критически оценить цифровые улучшения собственного образа?

Обескураженный, Шелк поднялся на ноги.

– Нет, я… нет, не угодно. Благодарю, – пробормотал он, силясь припомнить, как Чистик обращался к смотрителю своего стекла. – Мне хотелось бы побеседовать кое с кем из друзей, если это не слишком затруднит тебя, сын мой.

(Не так, определенно не так!)

Парящее за стеклом лицо почтительно качнулось книзу.

– Будь добр, назови имя друга, и я попробую соединить вас.

– Чистик.

– А где же живет сей Чистик?

– В Орилье. Известно тебе, где это?

– Известно, сударь, а как же. Однако там проживает… пятьдесят четыре персоны по имени Чистик. Не мог бы ты прибавить к имени название улицы?

– Нет… увы, понятия не имею.

Устало поникнув головой, Шелк вытащил из-под туалетного столика небольшой, слегка засаленный табурет и сел.

– Весьма сожалею, что вверг тебя в такие хлопоты. Но если ты…

– С одним из Чистиков, живущих в Орилье, несколько раз беседовал мой хозяин, – перебил его смотритель стекла. – Несомненно, этот-то Чистик тебе и нужен. Попробую разыскать его.

– Нет, вряд ли, – возразил Шелк. – Нужный мне Чистик живет в бывшей лавке, а если так, значит, дом его находится на торговой улице, со множеством лавок по соседству и тому подобного. Или, по крайней мере, на улице, где некогда имелось множество лавок. Да, и еще она вымощена булыжником, – прибавил он, вспомнив грохот тележных колес, доносившийся из-за окон. – Поможет ли все это в поисках?

– Да, сударь. Это и есть Чистик, с которым порой беседует мой хозяин. Что ж, поглядим, дома ли он сейчас…

Лицо смотрителя померкло, сменившись изображением скомканных одеял поверх кровати Чистика и ночного горшка под кроватью. Однако вскоре картинка словно бы вспухла, причудливо округлилась, и Шелк увидел в стекле тяжелый деревянный стул, с которого отпускал Чистику грехи, а после, в то время как Чистик исповедовал его самого, стоял перед ним на коленях. Странное дело, но, обнаружив памятный стул на месте, он отчего-то воспрянул духом.

– Боюсь, Чистик не может ответить, сударь. Оставить ли сообщение для него моему подобию?

– Д-да, – потирая щеку, пробормотал Шелк. – Будь добр, попроси его передать Чистику, что я весьма, весьма благодарен ему за помощь и, если со мной ничего не случится, с превеликим удовольствием расскажу майтере Мяте, как славно он мне удружил. Передай также, что он пока рассказал лишь об одном из благодеяний, которые мне надлежит совершить во искупление грехов, хотя назначенная им епитимья подразумевает два либо три… то есть минимум два. Попроси его сообщить, в чем состоят остальные, и… э-э…

Тут Шелку (увы, слишком поздно) вспомнилось, что Чистик просил не упоминать его имени тому красавчику, мальчишке, подошедшему к стеклу Крови.

– Скажи-ка, сын мой. Ты поминал о своем хозяине. Кто он таков?

– Кровь, сударь. Тот самый, у кого ты в гостях.

– Так-так, понимаю. А где я сейчас? Не в его ли, случайно, личных покоях?

– Нет, сударь. Ты в покоях моей хозяйки.

– Расскажешь ли ты Крови, что я просил передать… э-э… человеку, живущему в Орилье?

Смотритель без тени улыбки кивнул:

– Разумеется, сударь, если он того пожелает.

– Понимаю, понимаю, – с замершим сердцем, предвкушая провал, пробормотал Шелк. – Тогда вдобавок сообщи, пожалуйста, Чистику, откуда я пытался поговорить с ним, и передай: пусть будет осторожен.

– Всенепременно, сударь. Это все?

Шелк спрятал лицо в ладони.

– Да. Благодарю тебя. Хотя нет, постой, – спохватился он, вскинув голову. – Мне нужно укрытие. Надежное укрытие и оружие.

– Осмелюсь сообщить, сударь, – заметил смотритель, – прежде всего тебе настоятельно требуется как следует перевязать рану. При всем моем уважении, сударь, ты пачкаешь наш ковер.

Взглянув на правую руку, Шелк обнаружил, что это сущая правда. Успевшая пропитать полосу черной ткани, считаные минуты назад оторванной от рубашки, насквозь, кровь алыми ручейками струилась к локтю.

– Как нетрудно заметить, сударь, в этой комнате, кроме двери, которой ты вошел сюда, имеются еще две. Та, что от тебя слева, ведет в бальнеум. Насколько мне известно, хозяйка хранит медицинские принадлежности именно там. Что же до…

Вскочив на ноги с такой поспешностью, что опрокинул табурет, Шелк бросился в левую дверь и продолжения не расслышал.

Бальнеум оказался куда просторнее, чем он ожидал, с нефритовой ванной, способной свободно вместить изваяние обнаженной богини, украшавшее верхнюю площадку лестницы, и отдельным ватерклозетом. В солидных размеров шкафчике обнаружилось ошеломляющее множество аптекарских склянок, олла с густой, лилового цвета мазью, в которой Шелк без труда узнал популярное