Корпорация попаданцев - Дмитрий Яковлевич Парсиев

а мы с дядей Борей тактично не стали навязывать. Нелегко это, принять надежду, когда тебе с детства твердили о бесталанности. Вдруг надежда окажется пустой? Несбывшиеся надежды как незаживающие раны, долго болят.

Катя выгнала меня с табурета, сама села перед зеркалом и за несколько минут превратила себя в японку. Причем ее собственный образ получился более отточенным, чем мой. Ну еще бы, над собой Катя работала намного дольше. Себя знает гораздо лучше.

— Поразительно, — восхитился дядя Боря, когда она закончила.

— Дядь Борь, вы попросите Катю, она вас тоже превратит в японца. Станете достопримечательностью русского сектора. Будем показывать вас туристам и рассказывать, что у нас в дворниках чистокровный японец.

Дядя Боря рассмеялся, оценив шутку.

После дворницкой отправились к зданию русской канцелярии конклава. Где выписывают пропуска, уже знаем. Окинув взглядом очередь, не вместившуюся в тесное помещение пункта выдачи пропусков, мы с Катей пристроились в ее высунувшийся на улицу хвост.

— За кем будем? — спросил я деловито.

— За мной не занимали, — ответила женщина средних лет, — О, китайцы, а по-русски хорошо говорите.

— Это потому, что мы не китайцы, а японцы, — пояснил я вежливо.

Очередь шла, не сказать, что медленно, но простоять пришлось больше часа. Я сунул в окошко свой российский паспорт.

— К Рудольфу Боленскому, — сказал я, — По поводу вакансии переводчика.

— Вы русский?

— Паспорт соврать не даст.

Чиновник в круглых очках посмотрел на меня поверх стекол.

— Рудольф Иваныч подавал вакансию референт-переводчик, — уточнил он после паузы.

— Все верно. Я переводчик, а она — референт, — я пододвинул Катю к окошку, чтобы чиновник мог ее рассмотреть.

— Паспорт давайте.

Я вопросительно посмотрел на Катю, а вдруг нет у нее паспорта? Она же попаданка, попала сюда в собственном теле. К моему облегчению Катя достала из сумочки такой же российский паспорт, как у меня.

— Двести тридцатый, — сухо сообщил чиновник, возвращая паспорта и бланк пропуска с двумя фамилиями.

Мы с удовольствием выбрались из душного бюро пропусков и перешли к главному входу. Охранник вампир пропустил нас, проверив пропуска и паспорта.

— Макс, если тут попасть в здание такая проблема, что дальше будет? Какой из меня референт? Я даже не знаю, чем занимаются референты.

— Большинство референтов и сами не знают, чем они занимаются. Прорвёмся.

В двести тридцатом кабинете секретарь еще раз проверил наши пропуска, попросив обождать на диванчике. Мы сели на диванчик и затихли. И даже успели слегка заскучать, как вдруг из кабинета вышел Вольдемар собственной персоной, а ведь я его ауру внутри не засек. Похоже, стоит какая-то защита от сканирования. Неприятная новость. Я думал, что всех могу видеть сквозь стены. Оказывается, не всех.

Вольдемар быстрым шагом прошел к выходу мазнув по нам с Катей рассеянным взглядом. Перед тем как выйти из приемной, замедлился и задумался, будто пытаясь сообразить что-то. Мы с Катей внутренне подобрались. Если он нас вспомнит, наверняка разорется и устроит разборки. Но он не вспомнил. Так и не поняв, что именно зацепило его внимание, открыл дверь приемной и вышел в коридор.

Я слегка толкнул Катю локтем, украдкой показав ей большой палец. Молодец. Маскировка сработала.

— Заходите… я говорю, заходите, — окликнул секретарь, глядя на нас недовольно, — Рудольф Иванович ждет.

Мы подхватились с места и прошли за дверь оббитую дорогой кожей скорее всего магического животного.

— Здравствуйте, — поздоровались мы хором.

Рудольф Иванович оказался мужчиной за сорок с легкой сединой на висках. Сыночку своему под стать, такой же породистый и надменный фейс.

— Почему вас двое? — сразу спросил он, не поздоровавшись и не предложив сесть.

К хамоватому отношению я был готов.

— Я — переводчик, она — референт, — доложил я.

— У меня оплата предусмотрена на одного человека.

Эти Боленские, оказывается, не только хамы, но и жмоты.

— Мы согласны отработать двоем на одну ставку.

— Японцы, что ли? — продолжил допрашивать Боленский старший.

— Эмигранты. Я во втором поколении. Катя в третьем. Меня зовут Масима Каратоси.

— Масима, значит, — Рудольф Иваныч перевел взгляд на Катю, — А ты по-русски говорить умеешь? Мне нужен референт, чтобы разбирался в японской культуре.

— Умею, — ответила Катя, — Позволю себе сразу дать вам совет как референт нанимателю.

— Что за совет?

— Если вы не встаете с места, принимая у себя японца, и не предлагаете ему сесть, то наносите тяжелое оскорбление.

Папаша Боленский хмыкнул.

— Присаживайтесь, раз такое дело, — правда своей жопы от кресла не оторвал.

Мы с Катей уселись на стулья, стоящие перед длинным столом.

— Что еще скажете про японцев?

— Японцы будут вести себя с вами очень корректно и не подадут вида, что считают вас гайдзином, — пришел я Кате на выручку.

— Кем?

— Гайдзином, то есть чужаком, иностранцем.

— А вас они будут считать за своих? — спросил Рудольф заинтересованно.

— Конечно, — ответил я ничтоже сумняшеся, — Для них мы и есть свои.

— Ну хорошо. Конференция пройдёт завтра утром. Оплата пол кворка.

Я прикинул, что в рублях это больше восьмидесяти тысяч. Неплохо зарабатывают переводчики референты в городе Солнца.

— Где и во сколько нам быть? — спросил я.

— Сюда подъезжайте к половине девятого.

— Пропуск надо еще раз оформлять? — спросила Катя.

— Не надо. Я вам этот продлю.

Глава 16

— Куда пойдём? — спросила Катя, когда мы вышли из здания канцелярии.

По тону ее вопроса я сразу понял, что возвращаться на лицевую сторону она не хочет.

— Поскольку никаких дел до завтрашнего утра у нас не запланировано, предлагаю прогуляться по городу Солнца.

Именно этого предложения Катя и ждала.

— Куда пойдём? — задала она тот же вопрос, но вкладывая в него уже совсем другое содержание.

— Город Солнца — это планета Земля в миниатюре. До Китая тут рукой подать. А до Америки полчаса ходьбы. Но вот я думаю, чего я не видел в Америке?

— Я в Америке ничего не видела, — призналась Катя, — И не особо стремлюсь.

— Тогда предлагаю не ходить по замкнутому кругу. Мне любопытно, где заканчивается город Солнца. И что начинается там, где заканчивается город Солнца. Должны же быть у него внешние границы.

— Если город Солнца — это