Возвращение в Полдень - Евгений Иванович Филенко

«Может быть, стоит сказать? – подумал Кратов. – Слишком уж много у нас накопилось секретов друг от друга. Нет, не стоит. Вот если выберемся… или, наоборот, если шанс выбраться будет у кого-то одного, и этим одним окажусь не я…»

– Мы в странном месте и в странное время, – сказал он вслух. – А вы хотите, чтобы я вел себя как обычно.

– Пожалуй, соглашусь, Кон-стан-тин, – дружелюбно сказал Татор. – Я тоже обратил было внимание. Но теперь вижу: мы не вправе требовать от тебя подобного подвига здравомыслия.

– Тогда вперед, – сказал Кратов и двинулся прямо в самую гущу маскеров.

Слаженные порядки на мгновение расстроились. Словно бы некий коллективный разум, управлявший всем подземным воинством, и впрямь, как рассчитывал Мадон, опешил от внезапного натиска пришельцев и заколебался в выработке приемлемой тактики. Но нерешительность очень скоро сгинула. В конце концов, фактор неодолимой силы никто еще не отменял, а в условиях подавляющего своей численностью и, что важно, возобновляемого тактического ресурса напрашивался самый естественный выбор линии поведения: зажмуриться и сомкнуть ряды.

Жмуриться маскерам было нечем, поэтому они просто сомкнули ряды.

Давно забытое чувство: позади тупик, отступать можно только вперед. И неважно, кто перед тобой: осатанелое стадо пантавров, боевые машины эхайнов, все черти ада во главе с Сатаной. Огненные струи по венам, комок огня в груди, клубящийся протуберанец в голове.

И фогратор в руках.

Все уже было однажды.

И всегда плохо заканчивалось.

Но имелась разница: здесь, в странном месте и в странное время, он был не один.

Это облегчало выбор.

Кратов выдохнул сквозь стиснутые зубы и вскинул фогратор.

11

Пространство подземелья наполнено было звуками. Непрестанный сверлящий уши писк неизвестного происхождения. Хруст щебенки под ступнями маскеров. Шорох от проносившихся над головами Охотников.

И, конечно же, эмо-фон.

Спереди – волна ненависти: «Вам тут не место. Вам конец».

Позади – обычная человеческая растерянность: «Вот только не нужно устраивать бойню. Нет, должен быть иной выход. Только не это».

И вдруг все прекратилось.

Но за мгновение до того словно бы коротко и весомо пророкотал гонг. Неслышимый для неподготовленного уха. Но у Кратова все органы чувств были обострены длительным присутствием наведенной сверхразумности и еще не успели до конца отойти. Откуда здесь было взяться гонгу?.. Он едва не спросил: «Вы слышали?» Конечно же, нет. Слышал только он, для него этот звук и предназначался.

А еще для маскеров. Как собачий свисток для своры борзых.

Белая непреодолимая стена распалась на две равных половины. Расторопно и деловито, подчиняясь непостижимым внутренним программам, маскеры отшагнули каждый в свою сторону и там застыли. Вновь сделались тем, за что их всегда и принимали: сборищем причудливых неосмысленных кукол.

– «…и сделал море сушею, и расступились воды»,[17] – пробормотал Татор. – Что дальше, Консул? Хотя, кажется, я уже спрашивал это несколько раз.

Обычно он не звал его Консулом. Всегда строго-уважительно по имени и разделяя слоги отчетливыми паузами. Но что-то изменилось.

Неужели из-за фогратора?

Кратов посмотрел на оружие, нужда в котором, кажется, отпала. Хорошо лежит в руках. Держал бы так и держал… С невыразимым сожалением он спровадил «смауг» на пояс.

– Неужели нам удалось их напугать? – шепотом спросил Мадон. – Кто-то говорил, что с автоматами такое не прокатывает.

– Мы их не напугали, – сказал Кратов. – Они получили новую директиву.

Говорить про неслышимый стороннему уху гонг он не стал.

– От кого? – все же не сдержался Белоцветов.

– Скоро узнаем. Или не узнаем никогда.

«Конечно, узнаем, – уверил он себя мысленно. – Не бывает, чтобы автор столь эффектного трюка не вышел на поклон».

Теперь он шагал впереди всех, в руках ничего не было, голова гудела, в ушах стоял звон, но не тот, что раздражал все это время, а звенела мертвая, ничем не нарушаемая тишина. Почти такая же идеальная, как в лаборатории блажного доктора Стэплдона Кларка с погибшей станции «Тетра». Маскеры торчали безобидными истуканами, без намека на эмо-фон, отворотивши плоские слепые лица в сторону прохода к Инкубатору. Вот уже несколько минут оттуда никто не появлялся. Они беспрепятственно пересекли котлован и уперлись в отвесную стену, по которой следовало подняться и продолжать путь не сворачивая. А там уж куда ноги выведут.

– У кого-то есть гравиген? – спросил Кратов.

После короткой паузы Белоцветов поднял руку.

– Хозяйственный какой, – проворчал Мадон.

– Я тоже намеревался озаботиться, – сказал Татор смущенно. – А затем подумал…

– Неважно, – сказал Кратов. – Я подниму тебя, а инженеры сами разберутся.

– Прекрасная мысль, – сказал Татор с сомнением. – Если только хозяева не захотят избавиться от нас как можно скорее.

Кратов не успел потребовать уточнений.

– Глядите, Консул! – закричал Белоцветов, тыча пальцем.

Он обратил взор в указанном направлении.

«Что, так просто?!»

Кратов чувствовал себя обманутым.

Стоило ли пробиваться сквозь столько преград, блуждать и теряться, дивиться увиденному и непонятному, чтобы все закончилось паршивым порталом в стене?

«А нельзя ли, чтобы „просто“ было с самого начала?!»

Обширный проем в форме неправильного овала прямо в стене. Снежное поле и спутанные в радугу лучи нескольких солнц по ту сторону.

От них и впрямь стремились избавиться.

– Так и будем стоять? – недовольно спросил Белоцветов и неуклюжей трусцой устремился на свет.

Это могла быть ловушка. Или какой-нибудь неуклюже состряпанный мираж. Фантоматика в винтажном стиле.

Но это был всего лишь путь к свободе.

– Консул, что вы медлите?

Он действительно не спешил уходить. Оставались вопросы, требовавшие ответов. И он почему-то рассчитывал их получить.

– Куттер ждет снаружи, – сказал Кратов и показал куда-то в пространство. – В тесноте, да не в обиде. Если я не появлюсь в течение часа… ждать меня дольше не следует.

– Что за глупости! – сказал Татор возмущенно. – Неужели ты думаешь, будто…

– Это приказ генерального фрахтователя, – резко сказал Кратов.

– На который я, как командир корабля, плевать хотел, – энергично возразил Татор.

– Мы можем прибыть с подмогой, – неуверенно заметил Мадон.

– Черта с два, – свирепо сказал Белоцветов. – Мы погрузимся в куттер, как сельди в бочку, и в течение часа будем предаваться медитациям. Как вы и просили. А потом разнесем эту лавочку.

«И ведь разнесут, – подумал Кратов. – Наверняка у них в закромах сыщется что-нибудь посильнее моей игрушки. Это нехорошо. Но, наверное, оправданно».

– Надеюсь, до такого не дойдет, – сказал он вслух.

И шагнул назад, в пыльную мглу подземелья.