Эволюционер из трущоб. Том 13 - Антон Панарин

мы заняли крышу местного дома культуры. План был прост, как три копейки. Макар с помощью оптического прицела осматривает птичек на наличие записок и если воздушка может до них дотянуться, то отстреливает их. Если же расстояние слишком велико, в дело вступает Мимо в форме сокола.

Сквозь тёмные тучи смога солнце практически не пробивалось, однако было душно. Обливаясь потом, мы всматривались в небо, выискивая нужную птичку, и наконец-то такая нашлась.

— На юго-западе! В километре от нас. Белый голубь, — выпалил Макар, не отрываясь от прицела.

Перехватив контроль над телом Мимо, я рванул вслед за голубем. Догнав его, я спикировал вниз, ударил когтями по птице, летевшей высоко в небе, и вцепился в неё. Птица затрепыхалась, но вырваться из лап сокола не смогла. Спустя пару минут Мимо подлетел к нам и передал всё ещё живого голубя. Я снял с его лапы маленькую записку и развернул её. Почерк был знакомый:

«19:00. Забрать горюче-смазочные материалы возле склада № 7. Спалить деревообрабатывающий завод».

Улыбаясь, я передал записку Серому:

— Твой выход, дружище. Бери след.

Глава 15

Бежит нюхач, вдыхает воздух и ворчит,

А где-то та-а-ам Вячеславович кричит:

«Сейчас обую князя Мишку, заработаю бабла!»

Вот только Мишка скажет громко «Пошел на…!»

Благодарю за то, что прослушали композицию под названием «Крушение надежд любителя золочёных ручек». Серый сосредоточенно втягивал воздух ноздрями, глаза его сузились, и он быстро зашагал по улице. Я же следовал за ним. А вот Макара мы оставили на крыше Дома Культуры. Мало ли, вдруг Вячеславыч решит послать ещё одну птицу мира?

— Сюда, — буркнул Серый, сворачивая в подворотню. — Тот, кто писал записку, недавно прошёл здесь.

След, взятый Серым, привёл нас к небольшому обветшалому дому. Здание было старым, стены покрывала потрескавшаяся краска, местами осыпалась штукатурка, в подъезде стоял затхлый запах сырости и плесени. Поднимаясь по узкой лестнице на третий этаж, я почувствовал, как чешутся кулаки. Интересно, к чему это? Уж не к сломанной ли челюсти?

Мы остановились перед обшарпанной дверью, и я деликатно постучал в неё ногой. С грохотом дверь распахнулась, ударившись о стену.

— Мордой в пол! Работает спецназ! — заорал Серый, улыбаясь во все тридцать два.

— Ты чего горланишь? — спросил я, ковыряя в ухе мизинцем, так как от его воплей в ушах появился пронзительный писк.

— Подумал, что будет забавно, — усмехнулся Серый и ворвался в квартиру, заваленную барахлом.

Я двинул следом и едва не рухнул от жуткой вонищи. Пахло испражнениями и лекарствами. Как Серый-то не загнулся от таких ароматов? Научился за семь лет контролировать свой дар? Тусклый свет внутри, скрипучие половицы, в дальней части квартиры послышался грохот и крик Серого.

— Лежать, сука, пока я тебе харю не разнёс!

— Ярик. Кто там? К тебе друзья пришли? — послышался слабый трескучий голос.

Войдя в комнату, я увидел лежащую на старом диване пожилую женщину. Глаза её покрывала белёсая плёнка. Судя по всему, она была слепа и уже давно не вставала с дивана, так как невооруженным взглядом наблюдалась мышечная дистрофия.

— Всё хорошо. Мы поговорим с Ярославом и уйдём, — мягко сказал я и закрыл за собой дверь.

— Ярик. Напои ребят чаем! — будто из последних сил выкрикнула женщина.

Пройдя по грязному коридору, к половицам которого прилипали ноги, я вошел на кухню. Уткнувшись мордой в кафель, лежал Ярик. Он выглядел усталым, лицо покрыто щетиной, под глазами темнели круги от бессонницы.

— Расскажи мне, Ярик. Как давно ты вступил в ряды природоохранных организаций? — спросил я, присаживаясь на табурет рядом с мужиком, которому на вид было от силы лет тридцать пять.

— Чего? Какие организации? Вы меня с кем-то спутали! Вы чё вообще творите? Лысый мне руку чуть не сломал, мать мою напугали. Что за беспредел-то? — стал возмущаться Ярик.

— Беспредел — это жечь не принадлежащие вам заводы, — сказал я и тяжело вздохнул, услышав смех парня.

— Ха-ха. Так это ты, что ль, князёк тот? — начал было Ярик, но Серый сильнее выкрутил руку, заставив его визжать от боли. — Ай! Да чё вам надо? Скоты!

— Во-первых, рот свой прикрой и говори лишь когда я что-то спрошу. Во-вторых, меня интересует, как с тобой связался Вячеславыч? Готов спорить, что ты не своей башкой додумался сегодня вечером спалить деревообрабатывающий завод.

— А мож, я великий комбинатор? — усмехнулся Ярик, но Серый привёл его в чувства.

— А я великий волосовырыватор, — хмыкнул Серёга, ухватив Ярика за растрёпанные волосы правой рукой.

Серый дёрнул так сильно, что у него в руке остался неровный клок.

— Ай! Суки! Всё Вячеславыч правильно делает! Будь моя воля, я бы вас…

Договорить Ярику я не дал. Без замаха пнул по рёбрам и прошипел:

— Заткнись. Мать напугаешь.

Я осмотрел кухню, по которой было сразу ясно, Ярик нехозяйственный человек. Раздолбай, одним словом. Поднявшись на ноги, я подошел к холодильнику и открыл дверцу. Плесневелый сыр, заветренный кусок колбасы и-и-и… Всё. На этом список продуктов заканчивался. Не понимаю, как его мать не померла с таким-то кормильцем?

— Значит так, Ярик. Я предлагаю тебе два пути. Первый путь это пытки. Я приморожу твои губы друг к другу, после чего мы начнём рвать тебя на куски, пока ты собственной кровью не напишешь, где прячется Вячеславыч, — пригрозил я, а для пущей убедительности создал в воздухе десяток ледяных игл.

— П-п-пытать? З-за что? Я же ничего не сделал, — проблеял Ярик, суча ногами.

— Пока не сделал. Но вечером собирался, — возразил Серый, придавив мужика посильнее мордой к кафелю.

— Ваше благородие, не убивай. У меня же мать хворая. А записка, так это меня попросили написать. Сам-то я чё? Из дома, считай, не выхожу… — начал оправдываться Ярик, внезапно растеряв весь свой гонор.

— Понятно. Сейчас ты почти не выходишь. А с отрезанными ногами и вовсе никогда не сможешь выйти из этого клоповника, — равнодушно бросил я, щёлкнув пальцем по жестяной кружке, стоящей на столе.

— П-п-помилуйте! Ваше благородие! Я же…

— Ярик, ау! Родной. Захлопни пасть, — по-доброму произнёс я, сев на корточки рядом с мужиком. — Ты ведь помнишь, что я говорил о том, что у тебя есть два пути?

— Д-д-да. Да. Ваше благородие, а какой в-в-второй п-п-путь? — заикаясь, проблеял Ярик, дрожа