В гнезде "Пересмешника" - Артём Март

class="p1">— Муаллим-и-Дин и Шахин мертвы, — сказал Ахмед Раиз. — Больше никто не занимает советы делом. Скоро советское командование сосредоточит внимание на пещерах. А для нас это недопустимо.

— Помнится… — Халим, не отрывая взгляда своих темно-карих глаз от некрасивого лица пакистанского полковника, перегнулся через стол. Оторвал от грозди, предложенной Раизу, виноградинку. Отправил ее в рот, — помнится, договоренность была следующей: с меня рабочая сила, люди, лошади, мулы, ишаки. Охрана, в конце концов. С вас — деньги, прикрытие и организация логистики. Или я что-то упускаю?

Стоун странно хохотнул. Никто из собеседников не обратил на этот неприличный смех внимания.

— Муаллим-и-Дина больше нет, — прямо констатировал Раиз. — А значит, и прикрытия тоже.

— Тогда организуйте новое.

— В данных обстоятельствах это невозможно, — снова, с прямотой хозяина сказал Ахмед Раиз. — И нового не будет. Теперь вы станете справляться собственными силами. Конечно, мы продолжим финансирование и оставим вам господина Стоуна, чтобы тот и дальше делал свое дело. Но теперь пришло время вам по-настоящему отправить своих людей в бой. И ускорить перевозку оружия.

Абдул-Халим слушал внимательно и спокойно. Даже кивал, казалось бы, полностью соглашаясь со словами пакистанского полковника.

— Если Советы найдут тайники — это станет прямым доказательством подготовки операции. И приведет к международному скандалу, — докончил Раиз и уставился на Абдул-Халима, как на подчиненного, самым правильным действием которого должно было быть «Взять под козырек».

— Понимаю ваши опасения, — снисходительным, достойным настоящего политика тоном сказал Абдул-Халим. Впрочем, его тон быстро стал жестче: — но этого не будет. Я не могу предоставить больше людей. Тогда мои кишлаки останутся без охраны. А вы знаете, какая нынче на нашей земле царит конкуренция. Главари бандитов немедленно захотят воспользоваться этим. На кону стоит мое собственное благополучие. То есть — благополучие вашего главного союзника в этом деле.

Ахмед Раиз терпеливо выслушал. Потом слегка подался вперед:

— Вы не поняли, уважаемый Абдул-Халим. Это не предложение. Это приказ. Вы сделаете ровно так, как я сказал.

Халим поджал губы в притворной улыбке. Откинулся на низкую спинку своей богато украшенной скамьи хозяина.

— Через три недели начинаются дипломатические консультации в Женеве. Наши друзья в Вашингтоне и Москве будут говорить об Афганистане. К этому моменту склады должны быть пусты, а советские солдаты должны найти… скажем, доказательства того, что они сами готовили провокацию. Или и вовсе не должны найти ничего. Времени на вашу осторожность нет, — добавил Раиз.

— Несколько неосмотрительно приходить сюда, на мою землю, и диктовать мне столь неприемлемые условия. В конце концов — ваши склады на моей территории… — сказал Абдул-Халим, сделав вид, что не услышал слов пакистанского полковника.

— Верно, Халим-хан, — Ахмед Раиз невозмутимо кивнул. — На вашей земле, которую вы содержите за счет нашего финансирования. Много ли вы сможете защитить, когда вашим людям станет нечего есть, а вашим солдатам нечем воевать?

— Значит… — Абдул-Халим нахмурился. — Значит, вы хотите, чтобы я бросил своих людей на убой? Как баранов? Хотите, чтобы я оставил без защиты свои земли, чтобы вы вовремя отчитались перед своими «друзьями»?

С каждым словом тон Халима становился все жестче, а голос — громче.

— Может, напомнить вам, что ваше оружие сейчас в полнейшей моей власти? И если я захочу, то завтра шурави найдут его. И что будет тогда с вашим «Пересмешником»? Что будет тогда с вашими глупыми политическими играми⁈

— А что будет с вами? — Раиз и бровью не повел. — Полагаю, ничего хорошего. Ведь тогда вам придется беспокоиться о кое-чем более ценном, чем ваша земля, Халим-хан.

— Вы вздумали мне угрожать⁈ — Абдул-Халим вскочил и положил руку на богато украшенное навершие своего кинжала.

— Тихо-тихо, друзья мои! — встрепенулся Стоун, приближаясь к маленькому столику в середине большой крытой беседки, где сидели собеседники, — Pax! Pax вам! То есть мир! Не стоит горячиться, разве нет? Мы все тут очень сознательные. Очень разумные люди.

Ни Абдул-Халим, ни Раиз даже не взглянули на бывшего специального агента ЦРУ.

— Уважаемый Халим-хан, — заискивающим тоном обратился к нему Стоун, — понимаю, кто я такой, чтобы давать вам советы? Но все же надеюсь, что вы прислушаетесь к моим словам.

Абдул-Халим как-то нехотя глянул на Стоуна. Бывший специальный агент разулыбался ему очень белозубой, даже неестественно белозубой улыбкой.

— У нас всех один враг — Советский Союз, — продолжил Стоун. — Все остальное — мелочь и пыль на подошвах.

— Шамран Абдул-Кияз, Мохамад Дария и Джабир Дауд-Зави по прозвищу Шамсуддин с вами бы не согласились. Эти головорезы быстро приложат лапу к пограничным кишлакам, как только почувствуют, что охрана в них ослабла, — отрезал Абдул-Халим.

— И это… И это тоже лишь пыль на наших подошвах. Разве ж эти люди сравнятся по силе и влиянию с вами, уважаемый Халим-хан? — залебезил Стоун.

— Вы правы, — Халим незаметно выдохнул. — Не сравнятся. Но могут доставить проблем.

— Временных проблем, — Стоун снова улыбнулся. — Вспомните условия договора. Когда вы выполните свою часть, получите щедрое финансирование на следующие пять лет. А затем… затем ввод НАТО, наша победа, крах СССР в Афганистане, революция, смена режима в ДРА и вот… И вот вы уже губернатор провинции. А может быть, даже получите министерское кресло в новом правительстве. А с вашими врагами, я уверен, вы расправитесь еще до того, как займете свое законное место.

— Ваши уста полны сладкого яда, — поморщился Абдул-Халим.

— Ну почему же яда? — Стоун сделал вид, что удивился. — Посмотрите на меня. Меня ищут в собственной стране. Там мне грозит пожизненное, а может быть, даже электрический стул. И все же, как видите…

Стоун приосанился и легонько дернул себя за полы пиджака.

— Мои дела идут в гору. Пакистанское правительство уже давно бы могло выдать меня штатам. Даже больше — оно должно выдать меня. Но, как видите, я здесь! И вполне неплохо себя чувствую. А ведь не так давно оборвышем слонялся по пустыне, не зная, куда податься. А теперь рассчитываю встретить старость где-нибудь в офшорной зоне каких-нибудь тропических островов! В окружении хорошего алкоголя и шикарных женщин!

Абдул-Халим нахмурился.

— Исламабад не бросает тех, кто оказывает ему услугу, — Стоун посерьезнел. — У меня был выбор — сгинуть в песках или оказать эту самую услугу. Выбор без выбора, не так ли?