Тартуга.Обратно в Хелл - Максим Алексеевич Антипин

Тотем, примитивно вырезанный мужчина из дерева, что не произрастало в этих местах, занесенное сюда, видимо, морем, вселял жуть, кто бы на него ни посмотрел. Голову фигуры венчала корона из крупного коралла светло-желтого цвета. Точно такой же коралл, только размером значительно меньше, украшал посох, лежащий у подножья изваяния.

Крики становились все громче, истошнее. Смех пиратов вперемешку с воплями проигравших заставлял кипеть кровь в жилах шамана. Они сдались… Еще одно поселение… Еще один мирный уголок на просторах Калакеана… Пало под пятой алчности. Людской. Нет-нет. Звериной жестокости!

Шаман сделал выбор. Вознеся руки к небу, стал неистово танцевать. Пот лился градом, грудная клетка с трудом вбирала в себя воздух. Сердце стучало, наращивая темп. Во время ритуальных телодвижений, губы постоянно шевелились, творя ворожбу беззвучную, но очень сильную, злобную, могучую. Взбивал ногами тучи песка, ложившиеся песчинками в замысловатые узоры на поверхность идола. В середине действия, ловко подбив ногой посох, поймал, эффектным танцевальным движением сорвал коралл, водрузив его на курчавую голову. Острые грани впились в кожу, прорывая её, углубились в черепе. Так прочно, будто спаялись. Выступившая кровь мгновенно свернулась, образовав багровую каемку. Колдующий упал, переведя пляс в горизонтальную плоскость. Так продолжалось около пяти минут, пока, окончательно не обессилев, застыл. Песок на теле колдуна лег по-особенному, а пот рисовал узоры, идентичные тем, которые образовались на теле тотема. Служитель, и его любимый божок в виде деревянного изваяния, стали погружаться в глубь капища, пока последние не поглотило их полностью.

Во время всего этого действия пираты возжелали заняться самым порочным делом в мире, предусмотрительно согнав выживших в одну кучу, а раненых и умирающих – в другую.

Покалеченными желал заняться Дон Армавискон со своими тремя обезьянками-игрунками. Ар, Тро, Флекс. Так звали его помощников и незаменимых попутчиков. Целые же предназначались для забав. Возможно, некоторых заберут с собой, дабы выгодно продать на плантации. Посмотрим, время покажет.

Налетчики отогнали от общей группы девять молоденьких островитянок. Нежных, юных, хрупких. Заплаканных, закрывающих руками срамные места на теле, жмущихся друг к другу. Осознавая ужас случившегося, и жуть того, что ожидает впереди.

Трон был в метрах тридцати от этой группы несчастных. Сел под стену полуразрушенной, еще с дымящейся сгоревшей тростниковой крышей хижины. Закурил. Сигарила липла к запекшейся на руках крови, но сей факт мало волновал абордажника. Не волновал его и рядом лежащий хладный труп деда. Над рукотворной дырой в животике, нет-нет, кружили тропические мухи. Странно, что почему-то захотел присесть, отдохнуть именно тут. Матросы сильно не утруждали себя, бросив рыхлого тут. Ладно. Потом местные сами как-нибудь упокоят останки.

Самый дерзкий из матросов подошел к плачущим девушкам. Грубо, не церемонясь, схватил одну из них за плечо. Поволок за собой. Песок клубился под босыми ногами жертвы, крик о помощи разносился по округе. У местных вызвал чувство безысходности, беспомощности. Пираты ощущали силу.

Насилие. Кровь. Боль. Вечный круг. Выбрав жертву, насильник, как правило, перед омерзительным действом упокоит ее, по лицу, по волосам погладит, например. А после… Сами понимаете. Либо же без лишнего расшаркивания: грубо, жестко схватит, изобьет, перед надругательством над плачущим и кричащим человеческим созданием.

– Интересно? – Парфюмер плюхнулся рядом.

– Очень, – сухо ответил Трон.

– Ладно тебе! Все любят наблюдать и подглядывать… Так же безобразничать, да-да. – Авантюрист многозначительно кивал голову, – угу, угу.

– Кто же спорит, – буркнул бритоголовый, – особенно, когда такое представление.

– Да, верно. Мы с парнями разрешили матросикам взять пару себе, до основного дележа. – Ароматный пират потянулся, зевнул, – не охота пользовать их тут, среди разрухи и трупов. Им же разрядка как-никак.

– Угу.

– Тоже хочешь? – Улыбка появилась и все шире растягивалась по лицу Парфюмера. -Хочешь? ХОЧЕШЬ?

– Хочу… Хочу тебе башку твою тупую прострелить! – Грубо сказал Трон, – стереть ухмылку.

– Ты это умеешь! – Поднял указательный палец вверх, – однако не станете отрицать, милостивый государь, что насилие находит отклик в вашей душе.

– Находит.... – Затянувшись новой порцией дымка, лысый корсар вспоминал. Вспоминал, как сам творил темную над покоренными. Да кто не творил? Слабое оправдание, а оправдания нам не нужны. Факт. Факты упрямы.

Обратившись к толпе, спросите, кто не любит доминировать? Промолчат, а те, кто скажет, что ему не интересно, нагло врут. Мало, что сравнится с чувством власти, истязания и насилия над теми, кто слабее тебя. Особенно, если сие действия приправлены похотью. Всякая замухрышка желает чувствовать себя королевой, а слабак – непререкаемым вожаком стаи. Эх…

Каждый раз, каждый, после свершения подобных поступков, юноша ощущал некую тоску, чувство собственной пустоты. Зачем совершил это вновь? Зачем? Тем не менее, акты насилия повторялись раз за разом. Снова и снова, и не было их веренице конца. Пройдет немного времени, сигарила затухнет. Колесо смерти прокрутим вновь…

Задумчиво пыхтя, Трон украдкой наблюдал за боевым товарищем. Парфюмер, перестав подкалывает его, зачарованно следил за происходящим, словно зритель, посетивший нашумевший спектакль. Шептал себе под нос что-то, не разобрать, даже сидя поблизости, а правой рукой теребил некий предмет, скрытый под робой в районе грудной клетки. Бритоголовый да и многие, подозревали, что наш мастер и властитель ароматов носит под одеждой сильный, могучий амулет. Откуда он у него, какими свойствами обладает и почему скрывает от взглядов внешнего мира, никто не знал. На любой вопрос по данному поводу следовали несуразные шутки, краткое молчание и смена темы. Как околдованный, смотрит, сжимая предмет под одежкой. Пожалуй, последую его примеру. Тяжко, продолжительно вздохнув, Трон отвернулся от тартужанина, погрузившись в созерцания воплощения воли победителей.

Юная худощавая туземка одной рукой пыталась прикрыть небольшую грудь, другой отталкивала от себя возбужденного насильника. Коллеги по "кровавому цеху" подбадривали его возгласами, криками. Хлопали в ладоши, громко смеялись. Что удивляло Трона, так это методичная работа Дона Армавискона, орудующего в паре десятков метров. Окружающая возня его нисколько не трогала. Парни из его десятка уложили раненных стонущих аборигенов в ряд. Всем несчастным точными ударами прикладов духовых ружей сломали ключицы. После таких манипуляций руками особо не подвигаешь, и не станешь мешать процессу. Да и дробить косточки приятное занятие – попробуйте на досуге.

Дон улыбался. Столько коленок перед ним! Он, в отличие от большинства, приятно пах, выглядел опрятно и свежо. Обмахивался красивым, искусно выполненным веером. Покашляв для приличия в кулачок, достал пистолет, заряженный особыми пулями. Пулями, которые сделали его непомерно богатым и в то же время одержимым самой идеей подобного заработка.

Ар, Тро и Флекс не остались в стороне. Ар сел у изголовья раненого, закрыв своими лапками его уши, дабы окружающие звуки не доставляли лишнего беспокойства. Тро присел сбоку головы,