Сироты Земли - Шон Уильямс

Слово прозвучало довольно смешно и несколько неуместно.

— Это самое точное определение, которое я могу подобрать. Может быть, не «двуличие», а «двуликие».

— «Мои уши болят от пения этих уже мертвых», — повторил Эландер.

— «Вразуми их, Двуличие», — закончил фразу Эксфорд, — «и оставь им их будущие печали».

— Бог дал — Бог взял? — криво усмехнувшись, предположил Питер. — Ловко придумали. Пусть будут Двуликие…

— Неужели они полагают, что «прядильщики» и Морские Звезды — это одни и те же создания? — спросила Хацис. — И эти чужаки им поклоняются, что ли?

— В этом есть определенный смысл, — ответил Эксфорд. — Они обладают обостренным пониманием двойственности бытия по сравнению с нами — наверное, некое божество, наделяющее дарами и впоследствии уничтожающее тех, кто ими пользуется, должно иметь для чужаков огромное значение.

— Я не верю вашему переводу, — призналась Хацис.

— Либо вы просто не верите мне самому, — с улыбкой проговорил Фрэнк.

Кэрил уставилась на него.

— Если вы нас разыгрываете, то я…

— Зачем мне вас разыгрывать, Кэрил? — развел руками Эксфорд. — Я говорю то, что думаю. Запомните, мы все здесь в одной лодке.

— Ага, и если верить этим парням, — Эландер ткнул пальцем в чужаков, — эта лодка чертовски быстро идет ко дну.

Хацис прикусила язык. Она растерялась, не зная, на кого рассердиться больше: на Эксфорда, Эландера либо на этих проклятых Тараканов.

— Юлы.

Чей-то голос прервал ее размышления. Тор была настолько ошеломлена, что на какое-то мгновение даже не узнала интонации подлинной Хацис, которая находилась на борту «Арахны».

— У них есть имя. Если мы собираемся понять инопланетян, стоит использовать это самоназвание.

— Они настоящие монстры, — ответила Тор. — До нас им нет ровным счетом никакого дела. Для них мы не более чем ходячие трупы!..

— Может быть, и так, — сказала настоящая Хацис. — Однако нам нужно наладить контакт с чужаками. Позвольте мне взять инициативу в переговорах в свои руки.

Тор хотела было заупрямиться, но тут же передумала. Все-таки проще наблюдать за происходящим со стороны: можно немного успокоиться и прийти в себя. И вообще, пусть начальство берет на себя ответственность в такой сложной ситуации — для того ведь оно и существует, это самое начальство.

Тор охватило какое-то странное ощущение, когда подлинная Хацис взяла управление ее организмом в свои руки. Энграмма Тор настраивала систему «КонСенс» для отображения внутреннего вида виртуального пространства отнюдь не презентабельного вида. Ей нужно было сосредоточиться на чем-то конкретном, иначе копии грозила бы тяжелая дезориентация — вроде той, что раньше испытал Питер.

— Расскажите нам о Двуличии, — проговорила Тор и удивилась собственному голосу — таким он стал спокойным и уверенным. — Мы хотим знать, что вам известно о нем: откуда оно взялось, когда вы столкнулись с ним впервые, как вам при этом удалось уцелеть.

Второй чужак отнял руки от головы. Он произнес короткую фразу, которую бортовому компьютеру снова не удалось перевести дословно.

ДВУЛИЧИЕ [НЕПОНЯТНО] ВСЕГДА [НЕПОНЯТНО]. [НЕПОНЯТНО] МЫ СВЯТО ХРАНИМ ЮЛЫ [НЕПОНЯТНО] НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ.

— У меня нет никаких версий, — признался Эксфорд.

— А по мне это звучит как простая религиозная тарабарщина, — пояснил Эландер. — По-моему, перед нами священник.

— А рядом с ним — парень из военных, — произнес Фрэнк почти восторженно. — Это вполне соответствовало бы их характерной двойственности.

— Вы посещаете звездные системы, которые были уничтожены Двуличием. — Сол продолжала свои расспросы, используя тело Тор. — Почему вы так поступаете?

Ответ был не совсем понятен:

МЫ УЛЕТЕЛИ [НЕПОНЯТНО] УШЕДШИМ ИЗ ЖИЗНИ.

— Думаю, что неясная фраза означает «отдавать дань уважения», — заметил Эксфорд.

— Ушедшим надеждам? Невозвратимым достижениям? — нахмурился Эландер. — Я никак не пойму, они скорбят по поводу погибших людей или разрушенных при этом даров?

— Скорее, по поводу последнего, — сказал Фрэнсис.

— Благодарим вас за такую услугу. — Сол произнесла эту фразу, не просто вложив слова в уста Тор, но и заставив копию поклониться. — Ваши традиции для нас непривычны. Но мы бы хотели узнать о вас подробнее, чтобы подготовиться к тому, что предстоит.

Инопланетянин-священник — если именно в этом заключались его обязанности — принялся пристально рассматривать Сол через невидимую перегородку.

Когда чужак заговорил снова, его речь уже не была напичкана двусмысленностями, ранее затруднявшими попытки наладить контакт.

— Вот так всегда, — произнес он, и искусственный интеллект «Меркурия» свободно перевел эту фразу.

Оба набора голосовых связок пришельца действовали одновременно, и слова звучали громко, отчетливо, но не столь пронзительно, как раньше.

— Как — «так»? — спросила Сол.

— Нет смысла бороться с Двуличием.

Голосовые связки чужака снова вибрировали в унисон.

— Но почему? — допытывалась Сол. — Мы не понимаем.

— Просто невозможно победить силу притяжения, — прозвучало в ответ, причем более тонкая голосовая связка немного запоздала. — Все исчезает в пустоте.

— Что возносится к небесам, должно низвергнуться, — негромко произнес Эландер.

Хацис повернулась и посмотрела на него.

— Питер, если ты не воспринимаешь это серьезно, тогда почему бы тебе не вернуться на борт «Жемчужины»?

Эландер взглянул на нее с неподдельным возмущением.

— Поиск философских аналогов является важнейшей частью изучения иных цивилизаций, — заметил он. — Если мы не…

— Ладно, хватит! — Сол знаком приказала ему замолчать. — Мне кажется, ты просто дурачишься, вот и все.

Она повернулась к инопланетянину:

— Как долго вы знаете Двуличие?

— Юлы/Гоэлы следят за ними на протяжении пяти сотен/лет.

— Пяти сотен лет? — переспросила Сол. — Это долгий промежуток времени.

— Не думаю, что это так, — заметил Эксфорд. — Оба набора голосовых связок чужака произнесли «пять», однако это слово встречается в двух отдельных предложениях. Полагаю, что такое наслоение может представлять одну из форм умножения, например, две тысячи пятьсот лет.

— Две с половиной тысячи лет? — недоверчиво воскликнула Сол.

— Если мое предположение справедливо, — задумчиво сказал генерал, — то этот срок может быть даже пятьсот раз по пятьсот. Короче говоря, очень давно.