Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

себе. А ещё французы, которые тоже пристрастились грабить побережье Англии. Так что, Шон, ты уверен, что довезёшь всё это? Скажу сразу, охрану я тебе давать не буду. Я и так, слишком много сделала для Ричарда.

— Ваше Величество, не надо охраны. Я согласен на вексель от банка Ливонии, на триста тысяч талеров. Я обналичу их на побережье Франции. У банкирского Дома Гонди.

— Согласен он! Смотри ка! — Я усмехнулась, но в то же время у меня начала формироваться мысль. Вексель!!! Кредитное обязательство! Практически все банкирские дома в Европе принимали векселя Банка Ливонии. Так как валюта Ливонии была стабильна и неизменна. А это мысль!!! Я даже самодовольно ухмыльнулась. Кредит я Ричарду дам. И не важно, вернёт он или нет. Я возьму с этого в десятки раз больше, даже в сотни!!! Хотя нет, англосаксы мне всё равно заплатят. Я же не благотворительная организация. И… Я сторонникам Тюдоров помогу. Пусть они там на своих островах воюют долго, вырезая друг друга! А шотландцы им помогут в этом. И ирландцы тоже, уверена, ввяжутся в кровавую драку. И бритты из Уэльса, которые ещё не забыли свою свободу, которую они потеряли, став тоже совсем недавно, частью Англии. Это же замечательно!!! Я очень хорошая ученица, особенно, когда уроки преподают сами англосаксы!!! А поэтому будем давить чайники, пока они не стали танками. Смотрела внимательно на эсквайра. Усмехнулась. — Хорошо, я дам эти деньги Ричарду. Дам векселем на триста тысяч. Но в обмен на это, как гарантию возвращения, а возвратить он должен будет через год, пятьсот тысяч, Король Англии обязуется передать мне, в случае невозврата, Уэльс! Весь и полностью. В вечное пользование! Понятно, эсквайр?

— Ваше Величество, на такое я не уполномочен вести переговоры. — Эсквайр побледнел.

— Тогда пусть Ричард пришлёт того, кто уполномочен. Кто имеет право подписи и у кого есть королевская печать, чтобы скрепить договор. Понятно, эсквайр?

— Понятно, Ваше Величество.

— Тогда вопрос закрыт. Подождём

— Ваше Величество! — Шон буквально взвыл. — Деньги нужны сейчас.

— Понимаю всё, но извини. Только так и никак иначе. Или Уэльс, или деньги! — Глядя на Шона, я усмехнулась. Ничего, Ричарду нужны деньги, иначе потеряет корону, которую успел напялить на себя. Я видела отчаянье на лице эсквайра. Уэльс, это хорошо. То, что Ричард деньги мне не отдаст в срок, я была уверена. А я собралась рожать мужу ещё как минимум двух сыновей. Для одного будет корона Византии, а вот для третьего, корона Уэльса! В самый раз. И братья драться не будут за Московский трон, как дети Сонечки Палеологини. — Эсквайр, я понимаю Ричарда. Помочь реально ему могу только я. Я даже увеличу сумму кредита до четырёх сотен тысяч талеров серебром. А отдать мне он должен будет, как я и сказала, только пятьсот. Мало того, я даже могу облегчить тебе задачу и решение будешь принимать не ты, так как в этом случае твоя голова может полететь на плахе, а сам Король.

— Правда? И как же Вы, Ваше Величество, облегчите мне задачу?

— Я выдвинусь с флотом к берегам Британии. Например, к побережью Эссекса. Встану там на рейде и подожду Ричарда. Ты его известишь, чтобы он прибыл ко мне, на борт «Революшна», это мой флагман. Вот там мы с ним и заключим договор. И там же, если Ричард будет согласен, он получит деньги. Не векселем, а серебром. Как тебе такое, эсквайр, Шон Блэкволд?

— Я согласен. Когда выдвигаемся, Ваше Величество?

— Через два дня. Заодно я передам свой приказ каперам, снять блокаду с Англии.

— Как Вам будет угодно, Ваше Величество. — Шон Блэкволд поклонился мне, помахав своей шляпой традиционно попрыгал.

— Пока можешь быть свободен… Богдан, — обратилась к своему палатину по-русски, — распорядись выделить эсквайру покои. Пусть помоется и пусть его накормят.

— Слушаюсь, Матушка. Пойдём, эсквайр. — Богдан положил на плечо Шона руку. Англичанин ничего не понял, посмотрел на меня вопросительно.

— Богдаша, он тебя не понимает. Найди моих сержант-дам. Пусть эсквайром займётся… Агнешка. — Посмотрела на англичанина. — Ты по латыни понимаешь?

— Да, Ваше Величество.

— Хорошо. Тебя сейчас отведут в выделенные тебе покои. Потом сходишь в термы наши, вымоешься. Мои мальчики тебе всё покажут и помогут. — Я усмехнулась, представив, как англосакса мои палатины потащат парится в парилке. А потом будут обливать холодной водой и столкнут в бассейн. — А потом тебя накормят от души. Мы в Вендене отличаемся, эсквайр, радушным и хлебосольным гостеприимством. Свободен! Богдаша, Илюша, в термах позаботьтесь о нём, попарьте его хорошо, проследите, чтобы хорошо вымылся. И о его одежде пусть позаботятся прачки, а то пахнет от него. — Я улыбнулась, глядя на палатинов. Оба моих башибузука тоже осклабились хищно. Увели англичанина. Я потёрла друг о дружку ладошками. У меня в кабинете сидела Фрося, вышивала. Она посмотрела на меня. Я ей улыбнулась и стала пританцовывать, напевая:

Во поле береза стояла,

Во поле кудрявая стояла,

Люли-люли, стояла,

Люли-люли, стояла.

Некому березу заломати,

Некому кудряву заломати,

Люли-люли, заломати,

Люли-люли, заломати.

Я ж пойду погуляю,

Белую березу заломаю,

Люли-люли, заломаю,

Люли-люли, заломаю.

— Ах какая же ты Сашка умница и красавица, просто спасу от тебя нет ни для кого! — Нахваливала саму себя. Ну а что, сама себя не похвалишь, никто ведь не похвалит, а вот проклинать и грозиться, этого сколько угодно, но и наплевать! Фрося кивнула мне.

— Конечно, Матушка, ты умница и красавица каких поискать ещё. Не то, что эти коровы аглицкие, да немчины.

В кабинет заглянула Ксения. Удивлённо на меня уставилась. Из-за её спины выглядывали Паула, Саша, Айтан и Настя Лопухина. Я же продолжала кружиться и напевать песенку.

Срежу я с березы три пруточка,

Сделаю из них я три гудочка,

Люли-люли, три гудочка,

Люли-люли, три гудочка.

Четвертую балалайку,

Четвертую балалайку,

Люли-люли, балалайку,

Люли-люли, балалайку.

Пойду на новые на сени,

Стану в балалаечку играти,

Люли-люли, играти,

Люли-люли, играти!

Я остановилась. Глядя на Ксению, улыбнулась.

— Что встала, Ксюша? Заходи, раз пришла. И вы тоже заходите. — Подождала, пока они не зашли. Все пятеро были одеты в платья. Присели в реверансе. — Умницы. Реверанс, это наше всё, ибо вы же у меня не голодранки с городского рынка, а благородные и высокородные леди, как говорят англичане.

— Матушка, позволь