Великая река - Токацин

- Флона не кусается, - без тени усмешки сказал Фрисс. – Кормить её я буду сам. Есть тут сено или резаные листья… и большая щётка или мочалка?

- Всё есть, - кивнул Альвин. – Возьми вон в том загоне. Я пока отведу Натаниэля и Кессу в наши покои. Гостей мы не ждали, но какая-нибудь еда найдётся…

Кесса глазела на блистающие стены храма и гадала, какое божество живёт тут, и захочет ли оно говорить с чужестранцами. Натаниэль зевал и тёр глаза – солнце опускалось, и его неудержимо тянуло в сон. Речник Фрисс хмурился, и Кессе тоже было не по себе.

Тут любили спать на весу – и для плетёного гнезда Натаниэля нашлись штыри в стенах, а куда устроить Кессу, думали долго. Наконец нашли невысокий настил и сложили его в углу, бросив сверху груду циновок и прикрыв их потёртой шкурой. Такое же ложе соорудили и для Фрисса.

- Альвин, а что это за варево? – Кесса понюхала горячее содержимое миски – пахло рыбой, но напоминало варёную медузу.

- Похлёбка из потрохов, - отозвался хеск. – Хорошо наполняет брюхо. Натаниэль, ты не уснул там на ходу?

- Э-эу… Нет, - Квомта-Риу прикрыл рукой пасть и продолжил привязывать верёвки к штырям.

Вошёл Речник Фрисс. Окинув хмурым взглядом постели, он сел рядом с Кессой, приподнял шкуру-покрывало и слегка помял настил.

- Не жёстко? – спросил он. – Тут полно листьев папоротника, можно их подстелить.

Его лицо по-прежнему было угрюмым, и когда он попытался улыбнуться, только угол рта странно дёрнулся. Кесса закусила губу, глядя на него с тревогой.

- Речник Фрисс, будешь похлёбку из потрохов? Она сытная!

- Я не голоден, - покачал головой Фриссгейн. – Ешь и ложись, меня не жди. Надо поговорить с местными…

Вернулся он, когда последний луч заката догорел, и весь Келион утонул во мраке. Странница завернулась в шкуры и напряжённо прислушивалась к вскрикам и шорохам в тишине. Алайги долго тревожились и ревели в своих загонах, били лапами по стенам и кормушкам, и Флона ревела в ответ, но теперь и они замолчали – только едва заметно вздрагивала земля, и с равнины доносился треск рассыпающейся почвы. «Наверное, всё пепелище сейчас в огне,» - думала Кесса и в очередной раз проверяла, успеет ли дотянуться до ножа у изголовья. «Черви идут под землёй и светятся…»

Речник Фрисс долго возился, раскладывая вокруг ложа броню и оружие, вздыхал и ворочался в темноте.

- Плохо дело, - прошептал он, склонившись над Кессой. – Тут весь лес в огнистых червях. Они со всех сторон сползаются к Келиону. Раньше тут о них только сказки слышали. Тут много воды, всё насквозь промокло, неудобно рыть… Какого Вайнега они тут делают?!

- Они осадили город? – предположила Кесса, выкапываясь из-под шкур. – Речник Фрисс… А сюда, на холм, они могут прорыться?

- Если захотят, они сквозь камень пройдут, - угрюмо кивнул Фриссгейн. – Но Альвин сказал, что к городу они не подходят, и ходить по равнине можно. Вот и мы прошли по четырём гарям… Обычно эти твари сразу вылезают, если наверху пахнет едой, а тут… Будто не за этим приползли.

- Зачем же тогда? – мигнула Кесса. – Река-Праматерь! Отчего в Фалоне не живут Хальконы?! Или Мваси… Мваси едят таких червяков?

- Тебе виднее – ты же с ними говорила, - пожал плечами Речник. – Вот и я не знаю, зачем. Но если они тут надолго – о лесах и реках можно забыть. Весь край станет пустыней. Они всё выжгут.

- Тут же полно магов, - замотала головой странница. – А там – просто червяки. Келионцы придумают что-нибудь!

- Полно магов… - повторил Речник и криво ухмыльнулся. – Саркес проходил тут. Как раз перед появлением червей. Пришёл один, был принят с почётом, ночевал у одного жителя. Ничего тут не покупал и не продавал, говорил, что идёт в Ритвин.

- Боги великие! И тут он! – Кесса стиснула зубы. – И везде, везде оставил следы…

- Ну-ну, меру-то надо знать, - досадливо поморщился Фрисс. – Нежить – ладно, но червяки тут при чём?! Не может же он быть магом всего сразу…

Ночь прошла беспокойно – то и дело Кесса вскидывалась, почуяв сквозь сон сотрясение земли или дуновение, приносящее запах гари. Несколько раз просыпались во дворе алайги и кричали так, будто их рвали на куски, и разбуженные служители, поминая всех богов, выходили, чтобы унять ящеров.

- А я так и не посмотрела на алайгу, - пробормотала сонная Кесса, протирая глаза, когда рассвет заглянул в комнату. Окошко было невелико – просунуть руку, не более – но обращено к первым утренним лучам, и падал свет как раз туда, где устроились путники. В подвешенном гнезде заворочался Натаниэль, выбрался наружу, встряхиваясь всем телом. Снаружи, за дверной завесой, кто-то бегал, таскал тяжести, выгонял за ворота шумных ящеров, отовсюду слышались взволнованные голоса. Речник Фрисс, резко выдохнув, надел перевязь и откинул завесу, выглянув наружу.

- Хаэй! Что стряслось?

- А, чужеземец, - Альвин, такой же взволнованный, как остальные служители, подошёл к нему. – Это кстати. Кто-то должен будет закрыть храм. Я оставлю вам печати… Хотя – что проку от печатей, если тут останутся одни угли?! Вы здесь не задерживайтесь. Завтра к полудню тут никого не останется.

Кесса, выглянувшая из-за плеча Речника, потрясённо охнула.

- Куда вы собрались? – хмуро спросил Фрисс. – Кормить червей?

- Мы пройдём спокойно, - отмахнулся Альвин и, обернувшись, закричал на служителей. Следом заревел сердитый ящер-алайга, мотая головой. Двое хесков вцепились в его поводья, да так и повисли на них, когда существо встало на дыбы, - огромное, тяжёлое, высокое, всё в чёрных пятнах по болотно-зелёной шкуре. Багровый витой гребень пламенел на его макушке – будто яркая раковина приросла к черепу. Вновь припав на передние лапы, оно заревело в голос, и сородичи, выведенные со двора, откликнулись ему. Флона, уже оборвавшая привязь, прижалась к земле, выставив во все стороны шипы.

- Хаэй! Флона! – Речник похлопал ладонью по стене и тихонько засвистел. Двухвостка, встряхнувшись, презрительно фыркнула на алайгу и потопала к Фриссу.

- Огнистые черви не замечают никого, кто идёт мимо, -