Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

Увидев над головой знакомые звёзды, Пушок едва не расплакался. Казалось, только что в Дивьем краю был ясный день, а над Дивнозёрьем уже плыл ночной туман. Вот насколько по-разному шло время в том и этом мирах. Огоньков деревни с потайной поляны видно не было, но Пушку казалось, что даже отсюда он чует запах печного дыма и сытного ужина. Или, может, это туристы жарят шашлыки где-то неподалёку? В другой день он непременно проверил бы (и даже умыкнул кусочек, сделавшись невидимым), но не сегодня. Хватит с него приключений. Домой, скорее домой!

* * *

– Ну и дела! – ахал Никифор. – Ты энто орёл, конечно.

После ужина они встретились на чердаке, и Пушок поведал домовому обо всём, что с ним случилось.

– Энто ещё повезло, что всего сутки миновали. Таюшка-хозяюшка в делах да заботах лишь единожды о тебе справлялась. Мол, где наш пострел запропал? Я тут джем варю яблочный, а пробу никто не снимает.

– Никифор, мне нужна твоя помощь. – Уставший Пушок развалился на старом кресле-качалке лапками кверху. – Пока я до Звёзднокамня метнусь туда и обратно, дней десять пройдёт. Нужно придумать правдоподобное объяснение для Таи, куда я подевался.

– М-м-м… Матушку поехал навестить? Ну, то есть полетел. Тогда тебе потом не придётся объяснять, откуда весточка от Яромира взялась. А так – был в Дивьем царстве, заодно и узнал.

– И как это я сам не дотумкал? – Пушок со скрипом качнулся на кресле. – Никифор, ты голова! Кстати, маму навестить и впрямь было бы неплохо.

– Особенно ежели там Таисья скрывается. Ты уж узнай, как у ней дела, а? А то болит стариковское сердце…

– Эй-эй, ну какой из тебя старик?! Не ты ли по осени на Анфиске жениться собираешься?

– Ну, я… – Никифор немного смутился. – Энто просто привычка. Таюшка-хозяюшка у нас малая, ты тоже. Сталбыть, я за старшего. А вы ещё дразнитесь: мол, чаво кряхтишь, как старый дед.

– От вредных привычек избавляться надо. Ты у нас теперь не дед, а видный жених! Ух и погуляем на свадебке! – Пушок в предвкушении облизнул усы.

– Ты уж, когда полетишь, скажи там всем в Дивьем царстве, что мы с Анфисой их приглашаем. Прям на Покров день. Четырнадцатого октября, стало быть… Ежели им, конечно, дела позволят.

– А навьим не говорить?

– Да пущай все приходят! – махнул рукой Никифор.

Пушок нечасто видел своего старого друга таким счастливым, улыбающимся. Казалось, даже тревожные новости не могли испортить ему настроение.

– Кстати, о невестах. А что ты думаешь об Огнеславе? Тебе не кажется, что всё это очень подозрительно? Я сказал Маю, что верю Яромиру, но…

– На самом деле сумлеваешься?

– Угу.

Пушок надеялся, что Никифор развеет его сомнения. Скажет, мол, всё путём. Но тот лишь поцокал языком:

– И впрямь подозрительно. Если этот дивий ловелас нашу Таюшку-хозяюшку обидит, уж я ему уши пообрываю. Не посмотрю, что царский воевода.

* * *

После этого разговора коловерша всю ночь не мог заснуть. Его одолевали дурные предчувствия. Ночные шорохи заставляли сердце дрожать, как заячий хвост. А уж когда на чердаке от ветра хлопнуло слуховое окно, бедняга чуть не испачкал подстилку.

– Я сильный и бесстрашный, я справлюсь! – Пушок твердил это до утра дрожащим голосом. Говорят, так можно убедить себя в чём угодно.

С утра ему пришлось изображать веселье и беззаботность:

– Тая, я тут к маме лечу. Извини, что раньше не сказал. Я совсем забыл, что у неё скоро день рождения. Соберёшь мне узелок в дорогу? Пирожков там, плюшек.

– И банку варенья в подарок? – Тайка знала, что все коловерши без ума от сладкого. Особенно уважают вишнёвое варенье.

– Ага! – Пушок не стал отказываться, он же не дурачок.

– Ты там постарайся узнать, как дела у бабушки и дедушки. Всё равно ведь в Дивьем царстве будешь. А от коловершьих пещер до Светелграда вроде недалеко.

– А про Яромира не узнать? Почему ты про него не спрашиваешь?

– Да мы в нашу последнюю встречу поссорились, – вдруг призналась Тайка. – Поэтому я поначалу не очень переживала, когда он пропал. Думала, дуется.

– А сильно поссорились?

– Не то слово. Он в очередной раз начал бухтеть, что всё не так, не эдак. Грустная я какая-то, неласковая. А у меня и впрямь настроение было паршивое. Ну я и огрызнулась, что не нанималась ему в массовики-затейники. Сперва, конечно, пришлось объяснять, кто это такие… А дальше началось: «Да что у тебя вообще может случиться? У вас в Дивнозёрье тишь да благодать. Не то что у нас».

– А ты что?

– Сказала, что нечего обесценивать чужие проблемы. В Дивнозёрье дел тоже хватает. Ох, лучше бы я молчала… – Тайкины глаза предательски заблестели. Видать, многое держала в себе, накопилось. Она уселась на диван, подтянув колени к подбородку. – И так, блин, всегда! Его проблемы важнее моих. Я маленькая, глупенькая, ничего не понимаю, грущу по каким-то пустякам. Не выходит из меня боевая соратница, понимаешь. Не то что из Огнеславы…

Сколько Тайка ни кусала губы, а слёзы всё-таки брызнули из глаз. Пушок бросился к ней, прижался тёплым боком.

– Что, прямо так и сказал?!

– Не совсем. Но, знаешь, и намёка было достаточно. А я ему: некрасиво сравнивать нынешнюю невесту и бывшую.

– А он? – Пушок хмурился всё больше и больше.

– Брови домиком сложил: «А почему-у?»

– Он дурак или прикидывается?

– Вот я так и спросила. А дальше слово за слово… Эх! Сначала я жутко злилась. Потом поняла, что и сама была хороша. Яромир, конечно, не прав. Но мне не стоило орать и обзываться, – Тайка всхлипнула, но, кажется, уже не плакала. – Думала с бабушкой посоветоваться. А она тоже не отвечает. Впрочем, ей сейчас не до того, наверное. Скоро ведь должен родиться наследник. Рано ещё паниковать, да?

– Значит, ты хотела бы помириться с Яромиром? – беседа начала клониться в опасное русло, и Пушок решил, что лучше уж им продолжить болтать о делах сердечных.

– Конечно, хотела бы. Я же его люблю. Но, знаешь, отношения на расстоянии – это очень сложно. Да и ещё когда вы из разных миров. Не представляю, как бабушка это вытерпела…

– Тогда я найду Яромира, поговорю с ним, объясню, что к чему. А если будет тебя обижать, зенки ему выцарапаю! – коловерша воинственно распушил хвост.

– Не надо, сами разберёмся! – Тайка улыбнулась впервые за весь разговор. – И счастливого тебе пути, Пушочек. Эх, как бы я хотела, как ты: вжух – и уже в