Безумный барон - Виктор Гросов

Подошёл ближе, вгляделся. Из тусклой поверхности на меня смотрел какой-то хмырь. Пацан. Лет семнадцати-восемнадцати, не больше. Черты лица тонкие, аристократические, если бы не общая зачуханность и синяки под глазами, можно было бы даже сказать, что симпатичный. Но тело… Мать честная, какое же оно было хилое! Плечи узкие, руки — тонкие, грудная клетка — хоть на рёбрах на ксилофоне играй. Физически совершенно не развит. Где мои тридцать лет, где моя не богатырская, зато вполне себе крепкая фигура? Вместо этого — задохлик, которого первым же порывом ветра унесёт в неизвестные дали. Это и есть барон Михаил Рокотов. И это теперь — я.

Поздравляю, Шарик, ты теперь балбес… то есть, барон.

Я оглядел комнату ещё раз, уже более осмысленно. Полный примитив. Никакого электричества, само собой. Водопровод? Ха, не смешите мои тапочки, которых у меня тут, кстати, тоже нет, приходится шлёпать босиком по ледяному полу. Феодальный строй был очевиден даже по подобострастному обращению Борисыча. Средневековье. Или что-то очень на него похожее, но с магией, чтоб её. Другой мир. И я в нём — пришелец, попавший сюда прямиком из кабины падающего самолёта.

Шок от осознания был таким, что хотелось заорать в голос. Но тут сработала старая привычка военного стратега.

Анализ. Оценка ситуации. Холодный, трезвый расчёт.

Итак, что мы имеем? Я жив. Это жирнющий плюс, учитывая обстоятельства. Я молод, даже слишком. Ну, это тоже можно считать плюсом — больше времени на адаптацию и на то, чтобы что-то наворотить. Тело слабое. Это жирный минус. Знаний о местном мире — ноль целых, хрен десятых, если не считать обрывочных сведений от Борисыча. Ещё один минус, да такой, что ого-го. Но мой разум, опыт, знания из другого, более развитого мира — при мне. И это — моё главное оружие. Пока единственное, зато самое мощное.

Ситуация — хуже не придумаешь. Разорённый род, погибший «папаня», враги уже у ворот скребутся, а я, новый «барон», который двух слов связать не может и выглядит так, будто его только что от мамкиной титьки оторвали.

Безнадёга? Может быть. Но сдаваться я не привык. Никогда, чёрт возьми. Если уж судьба закинула меня в эту дыру, значит, будем выбираться. Или хотя бы попытаемся. Как там говорят? Глаза боятся, а руки делают. Ну, или в моём случае, мозги думают. Лихорадочно.

Первым делом — информация. Нужно узнать как можно больше об этом мире, о его законах, обычаях, о врагах и союзниках, если таковые вообще имеются. И о магии. Если она здесь есть, значит, её можно изучить и, возможно, приспособить под свои нужды. Родовые дары, говорите? Целительство? Интересно, как это работает на практике. Может, мои знания физики, химии и прочей механики тут пригодятся?

Главное — не раскисать. Стратег во мне уже начинал просыпаться, оттесняя на задний план шок и растерянность. Задача поставлена. Выжить.

А для начала — хотя бы не дать этому жалкому Роду Рокотовых окончательно загнуться и кануть в небытие. А там видно будет. В конце концов, я же гений, пусть и непризнанный в своём мире. Может, здесь мои таланты придутся ко двору.

Не успел я толком переварить свое «повышение» до хилого барона в захолустном мирке с магией, как снизу донесся шум. Такой, знаете, характерный для ситуации, когда в тихий деревенский дом вваливается пьяный дебошир с претензиями. Крики, лязг железа, грубые голоса. Борисыч встрепенулся.

— Что там еще? — прохрипел я.

В моем старом мире такие прелюдии обычно заканчивались либо приездом наряда полиции, либо мордобоем с последующим приездом той же полиции. Что было принято здесь — оставалось только гадать.

— Не иначе, опять эти… волки, — пробормотал Борисыч, и лицо его скривилось. — Пойду гляну, ваше благородие, вы уж лежите, сил набирайтесь.

Ага, щас! «Лежите, сил набирайтесь», пока тут, возможно, решается судьба моего нового, так сказать, «наследства». Каким бы оно ни было паршивым, просто так отдавать его на растерзание каким-то «волкам» я не собирался.

— Нет уж, Борисыч, — я с трудом поднялся, опираясь на стену, — пойдем вместе. Я все-таки теперь… барон, как я понимаю. Должен же я знать, кто тут в моем, так сказать, замке шум поднимает.

«Замок» — это было сильно сказано. Судя по обстановке наверху, это скорее была укрепленная изба, но гордое слово «барон» требовало хоть какой-то видимости власти. Борисыч попытался возразить, но я решительно мотнул головой, насколько позволяло ослабленное тело. В конце концов, кто тут барон, я или он?

Кое-как, цепляясь за руку верного слуги, который оказался на удивление крепким для своих лет, я спустился по скрипучей деревянной лестнице. Внизу, в помещении, которое, видимо, служило одновременно и прихожей, и столовой, и залом для приема особо наглых гостей, стоял гонец.

Картина маслом: «Прибытие варвара в интеллигентный дом». Верзила ростом под два метра, в кожаном доспехе с нашитыми где надо и не надо бляхами, на которых красовался какой-то оскаленный волк — видимо, герб тех самых Волконских. Остатки памяти моего нового тела услужливо подсказали: да, это их цвета, их знак. И да, это было интересно — у меня есть остатки памяти реципиента. Живем!

Рожа у гонца была красная, наглая, с маленькими бегающими глазками, которые осматривали убогое убранство «замка» с откровенным презрением. За поясом — здоровенный тесак, рукоять которого он поглаживал. Рядом с ним, для массовки, наверное, стояли еще двое таких же мордоворотов, только чуть пониже рангом и поглупее лицом.

— Ну, где тут ваш… барон? — рявкнул гонец, едва я показался на лестнице, и сплюнул на земляной пол. — Рокотов! Выходи! Дело есть.

Я вошел в помещение.

— Я барон Рокотов, — хмыкнул я. — Что вам угодно?

Гонец окинул меня презрительным взглядом с ног до головы, задержавшись на моей общей хилости. На его губах появилась издевательская ухмылка, от которой захотелось немедленно найти что-нибудь тяжелое и запустить ему в наглую харю.

— А, вот и наследничек выискался, — протянул он с насмешкой. — А мы уж думали, все Рокотовы тут полегли. Ну, слушай сюда, барончик. Барон Волконский, мой господин, шлет тебе свое… гм… слово.

Он картинно вытащил из-за пазухи свиток пергамента, перевязанный грубой бечевкой, и с треском развернул его.

— «Сим письмом, — начал он зачитывать громким, хорошо поставленным голосом, явно наслаждаясь каждым словом, — я, барон Игнат Волконский, требую от Рода Рокотовых, в лице его нынешнего главы, в течение трех дней от сего