Слуга Государев. Бунт - Денис Старый

Редкая возможность, может, в ходе разговора что-то выясню. И тот снова заговорил.

— Миллион долларов. Если здравый смысл посетит вашу голову, то пришлите пустое СМС на этот номер, — сказал сука-переговорщик и на сей раз уже сам бросил трубку.

Ну и какой здравый смысл может быть после такого разговора? Какая ещё может в голову стучаться мысль, кроме как уничтожить виновников?

* * *

— Покойтесь с миром, — проговорил я в полном одиночестве.

Похороны прошли при отсутствии людей. Даже сучонок Олег, тот самый крестный моих внуков, что бил себя в грудь и клялся разобраться… И он не пришел на кладбище.

* * *

Свой дом под Брянском я продал очень быстро. Слил его, по сути, риелторам, только чтобы деньги достать прямо сейчас. А потом поселился в Москве. Я бился в инстанции, я встречался со следователем. Первым — молодым парнем, который, казалось, хочет правды. Потом со вторым… этот правды уже не хотел.

— Максим, и больше ко мне не обращайся! — сказал мой давнишний друг Николай, который тайком, будто бы мы шпионы, передавал мне лишь только часть дела, то, что сохранилось.

— Спасибо и за это, — сказал я тогда.

Я читал, что там понаписывали… сперва, видимо, хотели все спустить на то, что неизвестно, кто участвовал в аварии. Потом на несчастный случай.

А потом…

* * *

Я слушал, что говорит судья, и не мог поверить. На скамье подсудимых должен был сидеть… Да все они знают, кто именно. Но там не было никого. И то, что дело дошло до суда — так это, опять же, я постарался.

— Ввиду того, что владелец и водитель автомобиля Игорь… был в состоянии алкогольного опьянения и сам спровоцировал ДТП, ослепляя все автомобили фонарем большой мощности… следственный эксперимент… Суд постановляет признать Кирилла Андреевича Горюшкина невиновным… Определить Кирилла Андреевича Горюшкина стороной потерпевшей… В связи со смертью виновника ДТП, дело будет закрыто.

— Смиритесь, Максим Викторович, я еще удивлен, как вам вообще удалось столько сделать, — сказал тогда мой адвокат и попробовал похлопать по плечу.

Я перехватил указательный палец ссученого юриста и чуть было не сломал. Вовремя опомнился. А то прямо тут, в суде, меня бы и закрыли надолго. Руку я убрал, но зубы сжались так, что челюсть свело.

Адвокат-то всё обманывал меня, говорил, что можно бороться. А в итоге… Я не добился правды.

* * *

Старая добрая трехлинейка готовилась вершить справедливость. Я уже два месяца как работал над тем, чтобы осуществить месть. То, как перевернули дело на суде, было не просто возмутительно, а фантастически невообразимо, нелепо — и оттого ещё более ужасно. Все знали, пусть и без подробностей, кто именно виновен в случившемся, но нет, смолчали.

Олежек, крестный моих внуков, чтобы его черти жарили! Он сам давал показания, что его друг часто выпивал за рулем… Что Игорь, мой зять, чудачил на дороге. Привлекли социальные службы и опеку, откуда притащили целый ворох бумаг, измыслили, что дети были в социально опасном положении, школа — туда же.

Со службы Игоря, как и Лидочку с работы, уволили задними числами, причем по статье за пьянку, так что они, если судить по документам, ехали в машине уже безработными. В один момент из порядочной, даже эталонной семьи мои родные превратились в чудовищ.

И все это продолжилось и после заседания суда. Так как мне удалось не прямо обвинить, а через одного журналиста лишь намекнуть. Горюшкины же словно издевались. Да это и было глумление. Кирилла я видел на шоу на федеральном канале. Рассказывал он там о том, что собирается жениться. Что какие-то там обвинения — это всё завистники, конкуренты. А он спонсирует приют для животных и весь такой-присякой молодец. И девица эта… Она же, пассажирка-то его, всё знает, что тогда произошло. Но и она молчит, поддакивает Горюшкину.

Сперва я пробовал прорваться на передачу. Но… прямого эфира не было ни у кого, только запись. Чтобы я ни сделал, как бы ни выкрикивал в студии, желая донести до людей правду, меня просто бы вырезали.

Так что я не встревал. Рыдал беззвучно, разбивал костяшки в кровь, когда бил кулаком в стену, но не проявлял себя больше. Еще тогда, как я сделал первые звонки, было понятно, чем закончится этот спектакль. Но оставлять все это безнаказанным я тоже не собирался.

Я не мог простить им гибели моей семьи. Их не вернёшь, это верно — но я не мог сидеть и слушать, как мою дочь и ее семью очернили.

— Отойди, девочка! — прошептал я, наблюдая в прицел пассию убийцы, того самого Кирилла Горюшкина.

С этой дамочкой он, между прочим, со дня аварии, или даже раньше.

Я узнал все, что только можно и что не засветило бы меня перед внушительной охраной Горюшкина-отца. Это была Алина — и даже оставалось предположение, что девчонка в момент совершения преступления была в машине, но никаких данных о том не нашел.

Впрочем, зачем мне данные? Не она была за рулём.

— Вот так…

— Бах! — прогремел выстрел, от которого заложило уши даже в наушниках.

Мне не нужно смотреть, чтобы знать результат, но я не мог не увидеть творение рук своих. Я должен понять, что месть свершилась. Тело Кирилла — наркомана и убийцы — лежало на тротуаре возле машины. Рядом уже встали охранники, которые закрывали охраняемое лицо своими телами, но…

Да. Месть свершилась.

Камера «гоу-про» начала снимать сразу же после выстрела и транслировать происходящее со мной в один телеграмм-канал, который, по моему заказу и за немалые деньги, был взломан, чтобы сегодня в единственный раз сработать на меня. Чтобы там была хоть какая-то аудитория. Я взглянул на смартфон. К трансляции прибавлялось все больше зрителей.

— Месть… Он убил мою семью! — громко сказал я, убегая. — Я обо всем расскажу. Сейчас же и выложу документы. Большая просьба: копируйте все доказательства, рассылайте. Иначе они будут удалены очень быстро.

Рядом стояла моя «Нива», ей предстояло прослужить еще немного. Стартанув с места, я продолжал комментировать, что делаю и почему, снимая свои действия на камеру.

— Я сделал это, чтобы отомстить. Чтобы правосудие восторжествовало! — говорил я, не забывая маневрировать по улочкам Москвы.

Ранее я тщательно изучил те места, где придётся увиливать от вероятной погони. И все время я рассказывал о деле и комментировал то, что происходит. Лишь только