Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

— Как к чему? Чтобы порадоваться. Счастливый вы человек. А я вот захворал, да. От холода колено стало ныть, что сильно ушиб на Кавказе.

— Беда-беда. — покачал он головой, впрочем, дополнительного волнения не выражая.

— Сергей Павлович у себя? Меня перехватил вестовой и сообщил, что он меня хочет видеть.

— Так и есть. Сейчас доложу и заходите.

Минута.

Он вернулся из-за двери и широко ее распахнув, пропуская графа внутрь. Излишне услужливо. И капелька пота вторая появилась.

Лев вежливо ему улыбнулся.

И шагнул вперед.

Одновременно с тем выхватывая револьвер из своей «ковбойской» кобуры и направляя туда, где могли бы разместиться бойцы захвата. Заодно и сам резко смещаясь в сторону приставным шагом и поворачиваясь.

Где-то рядом тихо упал секретарь.

Лев же уставил глаза в глаза парочке серьезных бойцов. У обоих в руках тоже револьверы. Его выпуска. Но в глазах явная неуверенность и отчетливая тревога. В отличие от графа их оружие не было взведено, а значит, им требовалось время на выстрел. Толстой же не только уже изготовился, но и руку левую поднес так, чтобы быстро взвести револьвер снова.

Граф этих ребят видел. А они его… и то, как он в столице быстро высаживал весь барабан по бутылкам при демонстрации оружия.

— Медленно, не делая резких движений, опускаем оружие на пол. — произнес Толстой.

— Лев Николаевич, — донесся со спины голос губернатора. — Вы очень прозорливы, но у меня тут еще два бойца с револьверами.

— Подбросим монетку? — оскалился граф.

— Зачем?

— Фортуна любит дерзких.

— Фортуна… — явно с сожалением произнес Шипов.

— Сергей Павлович, что вы устроили и зачем?

— Камни, Лев Николаевич. — произнес Леонтий Васильевич Дубельт, входя в кабинет.

— Рад вас видеть в здравии. — ничуть не смутившись, произнес граф.

— Хорошая выдержка. Будете стрелять в меня?

— Если они сдадут оружие — нет.

— Сдадут?

— У меня все шансы убить этих двоих быстрее, чем ваши люди успеют отреагировать. Вы встали так, что, сделав рывок, я закрою себя вашим силуэтом от огня. И пользуюсь вами как щитом, добью остальных. По моим оценкам две-три секунды, максимум пять. В идеале у меня еще останется два заряда в барабане.

— А если нет, то, у вас собой как минимум два маленьких пистолетов, несколько ножей, та жуткая штука на ключах и… как те палки на цепи называются?

— Дворянская ногайка.

— Опять ваши шуточки… — произнес, поежившись, Дубельт.

— Леонтий Васильевич, к чему все это? Какие камни?

— Индийские рубины. А я еще подумал, отчего англичане так легко уступили. — покачал он головой.

— Ваши бойцы кладут медленно оружие на пол и уходят. А мы разговариваем.

— Иначе что?

— Если меня так принимают, значит, меня оклеветали и мне терять нечего. Я просто начинаю убивать всех, кто оказывает мне сопротивление, и ухожу. — холодно и сухо ответил граф.

Глава третьего отделения немного помедлил, после чего произнес:

— Они выйдут с оружием.

— Плохо, но терпимо. Я согласен.

— Медленно убрать револьверы. Выйти в приемную. Ждать дальнейших распоряжений. — чеканно произнес Дубельт.

И бойцы подчинились.

Вышли.

Леонтий Васильевич закрыл дверь и, уставившись на графа, спросил:

— Вам слово.

— Одно?

— Можете сказать больше. Меня безумно интересуют откуда у вас СТОЛЬКО индийских рубинов.

— И кто эти сведения вам сообщил?

— Это важно?

— Мне интересно, как именно англичане пытаются по мне ударить.

— Красиво, но не достоверно. — скривился Дубельт.

— Леонтий Васильевич, вы давно меня знаете. Сначала я хочу знать, от кого вы получили эту историю по камням. Кто вам ее направил. А потом я предоставляю вам всю исчерпывающие сведения, включая материальные доказательства.

Дубельт задумался, поигрывая желваками и играя в гляделки с графом.

— Ну же, Леонтий Васильевич. Если бы вы безоговорочно поверили этим словам, то сюда бы не приехали и вот так со мной не разговаривали. К чему эта игра?

— Вы весь в вашего дядюшку…

— Я даю вам слово.

— Хм…

Он еще немного помедлил. После чего произнес:

— Королева Виктория сообщила, что Джон Блумфилд наткнулся на схему контрабанды индийских рубинов, в которой вы занимали ключевую роль. Прямых доказательств у него не было, только показания людей, которые не смогли бы свидетельствовать против вас на суде. Поэтому он решил поступиться честью и затеял ту мрачную историю с наймом убийц. И что доказательства этого обнаружилось в переписке бывшего посла, доставленной в Англию.

— Очень смешно. — расплылся в улыбке Лев и убрал револьвер в кобуру.

— Вам смешно?

— Никогда бы не подумал, что королева Виктория окажется такой мелочной лгунишкой.

— Выбирайте выражения!

— Поверьте, Леонтий Васильевич, я их и выбираю. Самым тщательным образом. — процедил граф.

— То есть, вы отрицаете ее обвинение?

— Разумеется. Это вранье от и до. И к тому у меня есть самые неопровержимые доказательства.

— В самом деле, — очень нехорошо улыбнулся Дубельт. — Чьи-то письма? Свидетельства?

— Зачем? Это все тлен. Лучше. Оборудование. Я, Леонтий Васильевич, эти камни сам изготавливал и продавал потихоньку через одного ювелира Нижегородского.

— Изготавливал? — встряхнув головой, переспросил Дубельт. — Подделки, что ли?

— Зачем? Самые что ни на есть настоящие рубины.

— Но… КАК⁈

— Так же, как и селитру. — улыбнулся Толстой.

За своим столом сдавленно, не то крякнул, не то хрюкнул губернатор. Явно пораженный новостью. И вон — ладонью как по столу хлопнул. Начальник же Третьего натурально остолбенел, пребывая в ступоре, так как новость эти его совершенно выбила из колеи.

— Леонтий Васильевич, я вам все покажу и расскажу. Но после, вы уж не обессудьте, помогите уговорить Николая Павловича дать мне хотя бы полгода отпуска с выездом за границу.

— НЕТ! — излишне громко рявкнул он.

— Но вы сами видите — она плохой человек.

— НЕТ! Государь никогда этого не дозволит и не простит!

— Жаль. Ну хотя бы Палмерстона? Это ведь его затея. Только он такую мерзость мог придумать.

— Лев Николаевич, нельзя просто брать и вот так убивать высокородных аристократов?

— Почему? — с самым невинным образом спросил Лев. Даже глазами похлопал, словно малыш.

— Потому что они аристократы!

— Нет.

— Что? Почему нет?

— Они —