Системный Кузнец II - Ярослав Мечников

ко мне тоже было сносным. Со мной здоровались, конечно, подшучивали, называли «щегол» или «мелкий», но это звучало по-доброму. Они видели перед собой четырнадцатилетнего мальчишку, который вдруг стал отличным заточником, и искали способ обращаться как с равным, но при этом не забывать о разнице в возрасте. Сперва, когда только очнулся в этом теле, бесило, что все видят во мне юнца, а теперь понемногу принимал свою роль. Какой смысл злиться на то, что я ребёнок? Когда-нибудь вырасту, самое главное — жив и получил второй шанс, это важнее всего на свете.

Пока шли, несколько шахтёров кивнули, а затем что-то прошептали друг другу и загоготали, обнажив в кривой усмешке гнилые зубы. Похоже поняли, что бригадир ведёт меня к Главе. Простого работягу никогда не вызовут в дом Торгрима. Похоже, мужики злорадствовали, предвкушая мои неприятности, а может чёрная зависть взяла верх над их мыслями.

Беспокойство в груди начало нарастать. Зачем старик хочет встречи? В памяти всплыла та ночь в шахте, тогда по глупости подошёл к нему просить разрешения долбить особую жилу. Кажется, так и сказал: «Нашёл особую жилу».

Неужели тот что-то понял?

Это действительно было тупо. Вообще заметил, что, оказавшись в теле Кая, иногда совершаю необдуманные поступки, будто бы горячая кровь мальчишки смешивается с моим холодным рассудком, и не всегда можно разобрать, где чьи мысли. Теперь понимал, что нужно было поступить иначе. Ясно же, что Глава пришёл в ту ночь, чтоб спуститься в нижние ярусы и перебить падальщиков. Нужно было дождаться, когда тот уйдёт и по-тихому надолбить руды. Но, с другой стороны, что, если бы он все равно увидел или узнал?

Мысли путались, заставляя сердце биться чаще. Все эти новости: про падальщиков, про призыв в ополчение, про вызов обратно к Гуннару, а теперь ещё и это… разрушили ту спокойную жизнь, которую с таким трудом выстроил в лагере за последние дни. Жизнь, где я просто точил клинки и занимался практикой.

Дом Торгрима навевал тревожное настроение, это настоящая мини-крепость. Огромный сруб из тёмного дерева, первый этаж которого сложен из массивных гранитных блоков. Стены покрыты сложной резьбой: переплетения рун, изображения каких-то клыкастых зверей и суровых лиц бородатых предков. Всё это на фоне скалистой местности и виднеющихся вдали снежных пиков создавало зрелище одновременно величественное и мрачное. Теперь, входя в это здание, чувствовал, что ступаю в сакральное место, каковым оно, по сути, и было для всех работников лагеря.

Кнут, не оборачиваясь, тяжело поднимался по широким ступеням крыльца. Я следовал за ним, невольно оглядываясь. Поймал на себе несколько любопытных взглядов — пара работяг у домниц, прекратив работу, в открытую показывали в мою сторону пальцами.

Охранник у входа кивнул мне. Всего пару дней назад довёл его клинок до остроты, и теперь тот глядел на меня не как на мальчишку, а как на добротного ремесленника.

Массивная дверь бесшумно отворилась, и мы вошли внутрь.

Оказались в огромном зале. Воздух был прохладным и пах деревом, камнем и воском. Пол выложен гладкими плитами, на которых лежал толстый ковёр с гербом клана — каменным кулаком. Странно, подумал я, почему клан называется Каменное Сердце, а на эмблеме изображена совсем другая картина? Стены из тёмного дерева украшены оружием — идеально начищенными боевыми топорами, мечами и щитами, а также головами трофейных зверей с пустыми глазами. Высоко под потолком огромная люстра из оленьих рогов и кованого железа.

Кнут, не сбавляя шага, направился дальше, к коридору, ведущему вглубь дома. Не доходя до него, за лестницей, увидел их: троица охотников стояли у стены и о чём-то вполголоса разговаривали. Йорн что-то шептал с напряжением в лице. Брок недовольно качал головой, а молодой Киан просто слушал, скрестив руки на груди, и лицо его было мрачнее тучи.

Бригадир прошёл мимо, даже не повернув головы. Я же невольно замедлил шаг, но старик бросил на меня злой взгляд, и пришлось ускориться. Мы остановились перед единственной дверью в конце коридора.

— Тут постой, — обернувшись, сказал дед. Затем коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл внутрь.

Остался один в тишине коридора. Ладони мгновенно вспотели, а по спине пробежал ледяной холодок. Представил, как вхожу внутрь, и Торгрим задаёт прямой вопрос: «Как ты узнал, что руда стоящая, мальчишка?». Лучший вариант — косить под дурака, которому просто повезло. Но смогу ли сыграть роль убедительно?

Вдруг захлестнула волна детских эмоций: страх и беспомощность перед могущественным, взрослым человеком, от которого зависит твоя жизнь. Внезапно захотелось, чтобы рядом оказался отец — тот самый отец Кая, которого помнил лишь смутными образами. Чтобы он встал рядом, положил тяжёлую ладонь на плечо и защитил.

Смятение и липкая тревога окутали с головой.

«Дыши, Дима, дыши,» — мысленно приказал себе. — «Это не твои чувства. Ты — не Кай. Ты — взрослый мужик с опытом, просто в теле мальчишки. Ты идёшь на разговор с начальником лагеря. Ничего страшного не происходит».

Дверь отворилась, Кнут вышел из кабинета с непроницаемым лицом. Ничего не сказал, только коротко кивнул в сторону полуоткрытого дверного проёма.

В ответ тоже кивнул. Дыхание стало сбивчивым и рваным. Силой воли направил его в живот, в свой «нижний котёл», пытаясь успокоить бушующую энергию, которая плескалась в теле будто морской шторм.

Сделал шаг и вошёл внутрь.

У этих рудознатцев определённо было мрачное чувство вкуса и явная мания величия. Огромный тёмный стол, за которым восседал этот человек… старик? мужчина? Трудно было сказать. Несмотря на морщинистое лицо, взгляд был острым и полным силы. Волосы, чёрные и гладкие, лежали на плечах так идеально, будто их только что помыли и высушили. Но запах в кабинете холодный и затхлый, как в склепе или пещере. Запах тоски и одиночества.

Глава клана смотрел на меня, и на его губах играла отеческая улыбка, от которой веяло угрозой.

— Кай. Заточник, — проговорил тот тихо. — Присаживайся.

Старик Кивнул на стул. Мне предложили сесть?

Не укладывалось в голове и, что странно, садиться не хотелось. Какая-то животная интуиция кричала, что если сяду, то попаду в его сети. Что меня скрутят по рукам и ногам, и выбьют правду — не силой, а одной лишь волей. От старика исходила мощнейшая… аура? Да, аура власти. Он буквально заполнял собой всё пространство.

Я коротко кивнул и направился к стулу, чувствуя, как ноги становятся ватными. Наконец, сев, заставил себя поднять голову и взглянуть в его глаза.

Мужчина молчал, лишь медленно поглаживал двумя пальцами массивный перстень