Волшебный Эдинбург - Инди Холмс

снова накрылся туманом, и фонари зажглись раньше обычного. Макс и Мэйв зашли в “Оленью Заварку” — уютное кафе на углу, где бариста Мари всегда улыбалась так, словно помнила все ваши секреты.

— Всё в порядке, Макс? — поинтересовалась Мари, подавая чай в старой фарфоровой чашке. — Выглядите уставшим даже для понедельника.

— Долгий день, Мари, — признался Макс. — А он ещё не закончился.

Мэйв, едва дождавшись, пока чай остынет, тут же принялась расспрашивать о старых ритуалах Грасмаркета, о случаях, когда прошлое сталкивалось с настоящим. Мари, весело подмигнув, рассказала историю про туманные вечера и волынки, которые слышат только те, кто не боится воспоминаний.

— Иногда память — сама по себе магия, — добавила она. — Особенно если она в правильных руках.

Когда они вышли из кафе, город уже дышал ночной влагой. Пора было идти в библиотеку Коллегии.

В библиотеке пахло пергаментом, чёрствым печеньем и магией. Высокие стеллажи уходили в тень, книги перелистывались сами, если к ним подойти слишком близко.

У камина сидела миссис Моррисон — сухонькая, с неизменным платком на голове и строгим взглядом поверх очков.

— Максвелл Фергюсон, опять привёл в мой храм молодёжь, — сказала она без тени улыбки, но Макс заметил тёплый блеск в её глазах.

— Мне сказали, что она способная, — отозвался он. — Нам нужен доступ к ритуальным книгам по временным аномалиям.

Моррисон вздохнула, словно готовилась к дождю:

— Уж если аномалии добрались до Грасмаркета, значит, действительно всё плохо.

— Что ж, проходите. Только ни одной капли чая на манускрипты, мисс Кэмпбелл! — строго добавила она.

Они вместе копались в старых томах, пока не нашли упоминание о ритуале "Athrú na nAmanna" — древней кельтской церемонии для восстановления границ времени.

— Нужно всё собрать до рассвета, — сказал Макс, перебирая страницы. — Этот ритуал работает только на стыке ночи и утра, когда город ещё не совсем проснулся.

Мэйв наклонилась над книгой, её волосы легли на страницы:

— Вы ведь знали, что без якоря места ритуал не получится?

Макс посмотрел на неё, впервые с интересом:

— Откуда ты это знаешь?

— В университете нам рассказывали про “Песнь Места”. Если не найти того, чья память связана с этим местом, магия сработает плохо… или не сработает совсем.

Макс по-новому взглянул на свою помощницу.

— Пожалуй, ты не так уж бесполезна, — пробурчал он.

Мэйв расплылась в широкой улыбке.

Они возвращались домой поздним вечером. Дождь уже почти стих, только редкие капли цеплялись за перила лестниц, а фонари отражались в лужах, как старые медные монеты. Макс вёл себя чуть мягче, иногда позволял себе даже улыбнуться над очередным вопросом Мэйв.

Он не любил признаваться, что ошибся — но теперь видел: в юной ведьме есть что-то упрямо-доброе, что город, возможно, и ценит больше любой магии.

— Завтра на рассвете, — сказал он, когда они свернули к его дому. — Будем готовить ритуал. Запасайся терпением, Мэйв.

— Запаслась! — бодро ответила она. — И шарф на случай дождя тоже захватила.

Макс усмехнулся и вдруг поймал себя на мысли: может, не так уж плохо иногда менять устоявшийся порядок вещей?

За окнами город всё так же дышал дождём и туманом. На улицах скользили тени, в переулках бродили призраки старины, а магия — как и всегда — была незрима для тех, кто не знал, куда смотреть.

Впереди их ждал рассвет. И испытание, которому ни Макс, ни его молодая помощница пока не знали названия.

Глава 1.3 Ритуал на грани времён

Время, казалось, затаилось, дожидаясь, когда город снова перевернётся наизнанку. Эдинбург погрузился в особую тишину: туман стелился по мостовой, запутывался в чугунных фонарях, а лунный свет, редкий и молочный, будто бы не решался полностью пролиться на древнюю площадь Грасмаркет. Дождь уже не лил стеной, а лишь лениво моросил, капая с вывесок и резных каменных балконов.

В центре площади, между фонтаном и скамейками, Макс чертил на мокрых булыжниках таинственный магический круг — аккуратно, осторожно, так, будто его палочка была кистью, а камни — холстом тысячелетней истории. Каждый символ отзывался лёгким светом, каждый жест словно вплетал в узор голоса и тени старого города.

Рядом стояла Мэйв — озабоченная, сосредоточенная, с тремя шарфами на шее, чтобы не промокнуть. На коленях у неё лежал блокнот, полный чернильных пометок, рисунков ветвей тиса и аккуратных схем — сколько бы Макс ни ворчал, она записывала всё.

— Ещё чуть правее, — шептала Мэйв, подавая Максу маленькую деревянную чашу, вырезанную из дуба. — Так узор получится идеальным.

— Магия не любит идеала, — буркнул Макс, хотя мысленно признал, что ученица не ошиблась ни разу за вечер.

В стороне, под навесом, ждал Дугалд — его задача была держать компас, чтобы круг не сбился с нужного направления по сторонам света. Под плащом у Дугалда поблескивал артефакт — камень памяти, добытый у Гранта, сверкающий каплями родниковой воды из Холируд-парка. Ветви тиса, вереск, горсть можжевельника, серебряная монета — всё было собрано и аккуратно разложено по границам круга.

Старые здания вокруг замерли, наблюдая за подготовкой. Фонари мерцали — то ли от влажного ветра, то ли от скопившейся на площади магии. Где-то в переулке мявкнула кошка, и эхо этого звука показалось особенно странным — будто оно долетело с другого конца времени.

Макс встал в центр круга, развернул плащ, осмотрел небо и вскинул брови:

— Все готовы? Если кто-то забыл выключить чайник — самое время признаться.

Мэйв, не отрывая глаз от ингредиентов, кивнула:

— Готова. Дугалд, ты?

— Готов, — отозвался тот, крепко сжимая компас.

В этот момент туман на площади будто бы сгустился, стал тяжелее и плотнее, а воздух наполнился напряжённым шёпотом — или это только казалось Максу, слишком хорошо знавшему, как дышит этот город.

Макс вытянул вперёд руку с палочкой и, посмотрев на Мэйв и Дугалда, негромко сказал:

— Ритуал начинается. Не сбивайтесь, не спешите, главное — слушайте друг друга.

Они встали по углам круга, каждый с нужным предметом: у Макса была монета, у Дугалда — камень, у Мэйв — дубовая чаша с водой, травами и вереском.

Макс начал заклинание, нараспев, так, чтобы слова текли, будто дождь по стеклу:

— Athrú na nAmanna, brat ársa, dún an bealach gan scáth...

Голос его дрожал, но креп, когда к нему присоединились остальные:

—