Воронцов. Перезагрузка. Книга 8 - Ник Тарасов

— Нормально, — она слабо улыбнулась. — Не тряси только сильно, Захар.

Захар, державший вожжи, обернулся:

— Стараюсь, Мария Фоминична. Дорога хорошая, укатанная. Но всё равно будем часто останавливаться, чтобы вы отдыхали.

Позади нас ехали сани с тульскими мастерами. Григорий сидел впереди, рядом с возницей, остальные четверо расположились сзади. Даже издалека было слышно, как они оживлённо что-то обсуждают.

— Послушай, Антон, — доносился голос Семёна, — а как думаешь, на заводе нас примут? Или будут коситься, мол, понаехали тут умники?

— Да какая разница, как примут, — отвечал Антон. — Главное — дело делать. Результаты покажем — уважать будут. Да и Егор Андреевич там будет и генерал, он говорил, что поддержит нас.

— Правильно говоришь, — подал голос Григорий, не оборачиваясь. — Мы не болтать едем, а работать. Вот и покажем, на что способны.

Фёдор что-то буркнул себе под нос. Иван Волков рассмеялся:

— Фёдор говорит, что главное — Егора Андреевича не подвести. Он в нас поверил, мы и должны оправдать доверие.

Я улыбнулся, слыша их разговор. Хорошие ребята подобрались. Серьёзные, ответственные.

Третьими ехали сани с вещами, а за ними Ричард с Никифором. Ричард время от времени поглядывал на наши сани, проверяя и переспрашивая всё ли в порядке с Машей.

Через час мы остановились у небольшой рощицы. Захар помог Машеньке спуститься с саней, я подхватил её под руку.

— Осторожно, тут скользко, — предупредил я, поддерживая её.

Пока мужики разводили костер да занимались организацией перекуса, мы с Машкой немного прогулялись. Когда возвращались, к этому времени уже и еда была готова и чай вскипятили.

— Как Мария Фоминична? — тихо спросил Ричард, когда мы подошли обратно. — Дорога не сильно утомила?

— Пока терпимо, — ответил я. — Но ехать будем медленно, с частыми остановками.

— Правильно, — одобрил он. — Здоровье главное.

Машенька попила горячего чаю, немного поела. Цвет лица у неё стал лучше.

— Как ты? — спросил я.

— Лучше, — кивнула она. — Отдохнула немного. Поехали дальше.

Мы собрались и выехали снова. День был морозный, но ясный. Солнце слепило глаза, отражаясь от снега. Дорога шла через заснеженные поля и перелески.

— Красиво как, — тихо сказала Машенька, глядя на зимний пейзаж. — Как в сказке.

— Да, красиво, — согласился я, обнимая её.

К вечеру мы доехали до той самой поляны, где обычно останавливались на ночь. Мужики первым делом быстро поставили шатер, постелили поверх веток шкуры, одеяла. Потом разожгли четыре костра вокруг, рядом поставили еще один шатёр — побольше.

— Ляг, отдохни, — сказал я Машеньке, помогая ей, — чуть позже поужинаем.

Она легла, закрыла глаза:

— Устала я, чего-то Егорушка. Вроде ж и ничего не делала — сидела себе да ехала, а как-то все равно тяжело…

— Поспи, солнышко, — я укрыл её одеялом, погладил по волосам. — Завтра ещё день пути, нужно набраться сил.

Машенька быстро заснула. Я тихонько вышел на улицу, прикрыв полог.

Мужики сидели у костра, пили чай и разговаривали. Ричард проверял свою медицинскую сумку, перебирая какие-то склянки с лекарствами.

— Как Мария Фоминична? — спросил он, поднимая на меня взгляд.

— Устала, но вроде нормально, — ответил я, садясь рядом. — Спит сейчас.

— Это хорошо, — кивнул Ричард. — Сон — лучшее лекарство. Завтра доедем до Тулы?

— Да, к вечеру должны быть, — подтвердил я. — Если всё пойдёт хорошо.

Григорий подсел к нам:

— Егор Андреевич, а можно вопрос? Когда мы на завод вернёмся, с чего начинать будем?

Я задумался:

— Для начала вам нужно обустроиться, хорошо, что вливаться в коллектив не надо, так как все вас там и так знают. Это очень хорошо. Но всё-равно, не спешите сразу всё переворачивать. Присмотритесь, как там дела идут, новым взглядом оцените где основные проблемы. А потом уже начинайте предлагать улучшения.

— А если нас не будут слушать? — спросил Антон Волков.

— Покажите на деле, — ответил я. — Сделайте одну деталь по новому методу — качественнее, быстрее. Когда люди увидят результат, сами захотят научиться. Да и руководство вас поддержит. Не захотят смотреть — их заставят увидеть.

Фёдор кивнул:

— Дело говорите. Лучше один раз показать, чем сто раз рассказать.

— Именно, — согласился я. — И помните — вы команда. Поддерживайте друг друга, работайте сообща. Вместе вы сильнее. Да и повторюсь — поддержка руководства завода у вас будет.

Мастера переглянулись, кивнули с пониманием.

Мы ещё немного посидели, обсуждая планы, потом разошлись по шатрам. Я вернулся к Машеньке, осторожно лёг рядом, стараясь не разбудить её. Она сонно пробормотала что-то и прижалась ко мне.

Утро следующего дня встретило нас ясной погодой. Маша проснулась бодрее, даже хорошо поела за завтраком.

— Сегодня последний день пути, — сказал я ей. — Потерпи ещё немного.

— Я терплю, — улыбнулась она. — Главное, что ты рядом.

Мы выехали рано, чтобы успеть до темноты. Дорога шла через лес, потом снова вышла на открытые поля. Солнце поднималось всё выше, и становилось даже немного теплее.

Ближе к полудню я велел Захару остановиться у небольшой рощи. Мы размяли ноги, попили горячего чаю.

Мастера тоже вышли из саней, разминались, переговаривались.

— Скоро уже, — говорил Семён, глядя вперёд по дороге. — Вон, церковные купола виднеются!

Действительно, вдали показались золотые купола тульских церквей.

— Ещё пара часов, и будем на месте, — сказал Григорий.

Мы снова тронулись в путь. Постепенно дорога становилась более оживлённой — встречались обозы, путники, крестьянские сани. Тула приближалась.

Когда до города оставалось часа два пути, Захар обернулся ко мне:

— Егор Андреевич, может, вперёд кого пошлём? Чтобы Фому предупредить, что скоро будем?

— Правильная мысль, — согласился я. — Никифор!

Никифор, ехавший позади третьих саней, подъехал ближе:

— Да, Егор Андреевич?

— Скачи вперёд, — распорядился я. — Найди Фому Степановича, скажи, что через пару часов будем. Пусть всё приготовит.

— Сделаю! — кивнул Никифор, пришпорил коня и поскакал вперёд, быстро скрывшись за поворотом.

А мы ехали дальше. Машка притихла, положив руки на живот.

— Всё хорошо? — обеспокоенно спросил я.

— Да, — кивнула она. — Просто ребёночек шевелится. С самого утра прям.

Я улыбнулся:

—