Беглый в Гаване 2 - Азк

— Значит, операция носит характер превентивной демонстрации? — спросил Измайлов, перебирая свои любимые сигары в коробке.

— Именно. Идеально — если никто не выстрелит. Но если начнётся заварушка, «Гавиота» окажется виновата по всем статьям. Нарушение суверенитета, несанкционированный сброс оборудования, отказ подчиниться проверке.

— У них что, на борту нет тяжёлого вооружения?

— «Друг» говорит, максимум — охрана с «Стэнами» и пара пистолетов. Настоящая «мясорубка» может быть, только если их поддержит флот.

— Вот видишь «МОЖЕТ БЫТЬ»…

— Так не поддержит! Не успеет. Весь залив Кубы будет глушиться. «Помощник» поставит электронный купол. Выйти на связь они смогут только сигнальными ракетами… а потом пусть объясняют, зачем их водолазы ставили что-то у нашего берега.

Измайлов встал. Его лицо озарила почти мальчишеская улыбка.

— Ты знаешь, Костя… мне даже жалко их немного.

— Ещё не вечер, генерал. Это только первая часть оперы.

— Ты не понял Костя — НЕТ!

— Не понимаю, товарищ генерал! ПОЧЕМУ???

— А потому молодой человек, что даже если мы не оставим ни одного следа, ни одной улики, то от экипажа британское правительство все равно узнает КТО их атаковал и поймет КТО за этим стоит. И через месяц подобное случится с «Сергеем Королевым»! И мы будем отлично знать КТО нам насрал в наш ботинок под нашей дверью, но не имея твердых доказательств привлечь к ответственности не сможем! И что дальше, таким же образам выпотрошить «Сентениал» или «Эсмеральду»? Тогда уж лучше, где нибудь подальше отсюда ракетой как «Олимп» и желательно в шторм, что бы никто даже не подумал в нашу сторону! Тебе понятно?

— Да товарищ генерал.

* * *

Сейчас он молчал дольше обычного. Видимо, переваривал эмоции от Швейцарии, Мюллеров, Фридриха и всей этой тонкой, почти хирургической операции. Я не торопил — пусть обдумает всё в тишине и под негромкий гул вентилятора на потолке.

— Ты ж не обиделся, что я пока стоп поставил на «Гавиоту»? — неожиданно сказал он, не глядя в мою сторону.

Я пожал плечами:

— Я всё понимаю. Не время — так не время.

Он хмыкнул:

— Мудро. Потому и решил, что тебе пора тебя переключить на блдее практичное. Как там твоя автомастерская?

— Двигается. Почти готова. Каркас набил водорослями всё утрамбовал — Орландо целый грузовик на притаранил. Покрыл крышу и закончил внутреннюю обшивку. Сегодня планировал запускать работать ботов.

— А что с шумом? Внутри не будет как в консервной банке?

— «Друг» предложил акустическую систему шумоподавления. Уже смонтировали, будет подавление на 85 децибел плюс водоросли. Снаружи слышно не будет — хоть мотор перебирай, хоть резак запускай. А стены из пальмовых листьев, кстати, тоже работают как неплохой фильтр.

Генерал с интересом кивнул, поглядел в окно, где в просвете деревьев мелькнуло море.

— Вот видишь, когда молодец, тогда молодец!

Я улыбнулся:

— Вы про машину Орландо?

Он не ответил сразу. Только качнул головой:

— Про всё. Ты ж у нас универсал — и зубы, и моторы, и взломать спутник, если надо. Вот и строй себе тихо уголок. Пока есть возможность. Покажешь что ты там наваял?

— Не вопрос, когда?

— Да вот сейчас и поехали!

* * *

Мы въехали в знакомую улицу, когда солнце наконец уползло за кроны пальм, оставив после себя только тёплое послевечернее свечение. И из-за зелени показалась крыша моей касы. Мы с генералом пересекли двор и подошли к новой мастерской. Лёгкий ветер трепал обработанные листья на крыше, а от сушёных водорослей, плотно набитых в стенах, тянуло солёной прохладой, будто мы были не на Кубе, а на прибрежной скале.

— Ты это сам собрал? — спросил генерал, поглядывая вверх, на арочный свод из деревянных дуг и плотного перекрытия.

— Сам. Ну, почти. — Я хлопнул ладонью по створке двери. — Экзоскелет помог, да и орбитальные гости скоро подключатся.

Мы вошли внутрь. Мастерская уже пахла маслом и металлом. В углу, под старым брезентом дремали два небольших ремонтных бота — габаритами чуть больше старого пылесоса, с глянцевыми боками, округлыми манипуляторами и оптическими, пока выключенными сенсорами,

Генерал остановился у автомобиля.

— Такая техника раньше веками ходила. — Сказал он, проводя рукой по крылу машины.

— А теперь, если всё получится, она поедет лучше, чем с завода. — Я активировал нейроинтерфейс, и специально голосом дал команду: — «Друг», дай команду на запуск ремонтных модулей. Протокол — полная разборка до фрейма. Фиксация каждого элемента. Без разрушений.

— Команда принята, — отозвался он. — Начинаю.

Оба бота ожили почти беззвучно. Оптика засветилась мягким синим светом, и они, словно по зову, выехали на гусеничном ходу из тени. Один из них тут же подкатился к задней части машины и тонкими манипуляторами начал снимать номерной знак. Второй уже сканировал передний мост.

Дальше пошло всё с нереальной скоростью, но в полной тишине. Ни лязга, ни щелчков — только тихий звук, будто шелестит бумага. Боты методично, слой за слоем, разбирали машину: фары, двери, стойки, обшивка салона, приборка. Каждый винтик, каждая шайба — всё аккуратно снималось, фотографировалось, промаркировывалось и укладывалось на недавно сделанные полки, которые тут же тянулись вдоль стен мастерской.

Генерал стоял сзади, засунув руки в карманы.

— Пугающе красиво, — пробормотал он. — Такого даже в немецких мастерских не видел. Без грязи, без мата…

— И без вреда для деталей, — добавил я. — Они всё досконально просканируют, восстановят геометрию, прочность, выведут дефекты. Потом соберут назад и аппарат будет как новый, только лучше.

— В эту мастерскую, брат, скоро начнут записываться из соседних галактик, — усмехнулся генерал.

— Пусть сначала с Кубы очередь пройдёт, — сказал я. — Главное, чтобы никто не выболтал, что у тебя тут творится.

Боты уже сняли крышку двигателя и поднимали блок, поддерживая его снизу силовыми манипуляторами. Всё было похоже на танец, только при полном молчании.

Генерал медленно кивнул:

— Ладно. Теперь понимаю, почему тебе нужна была абсолютная тишина.

Я улыбнулся, не отрывая взгляда от работы ботов:

— Когда мастерская работает в режиме шепота, даже звёзды охотнее смотрят вниз.

Глава 4

Время незаметно подошло к полуночи. За пределами мастерской всё погрузилось в плотную тишину — такая бывает только в тропиках, когда ветер засыпает, а ночь встаёт на стражу с хором сверчков и влажным запахом земли.

Внутри же мастерской мягко мерцал приглушённый свет от фонарей, подвешенных на потолочные части балок каркаса. Ремоты продолжали работать в полную силу, разбирая переднюю подвеску и осторожно отделяя рычаги, словно древние ювелиры, извлекающие артефакты из песка. Их движения были плавными, выверенными, почти медитативными.

Мы с генералом сидели в дальнем