Лето, пляж, зомби 4 - Наиль Эдуардович Выборнов

— Дристать буду? — решил уточнить я.

Наташа засмеялась. Вот бы и мне вернуться в тот возраст, когда шутки про говно еще вызывают смех.

— Да, — кивнула врач. — Но это нормально, все-таки мы тебе порядочно кишок вырезали. Если честно, не думали, что ты выживешь, кровь два раза переливали. Мустафе, кстати, спасибо скажи, у него такая же группа.

— А откуда вы ее узнали-то? — удивился я.

Вспомнилось: многие татуировки со своей группой крови делают из военных. Но я не стал почему-то в свою время. Хотя, наверное, стоило бы.

— Да, была пара планшеток, — она махнула рукой. — Как знала, с собой прихватила.

Мустафа… Что ж, значит во мне теперь тоже плещется высокооктановая горячая татарская кровь. А мы с ним, типа, кровные братья. Интересное ощущение, тем более, что настоящих братьев и сестер я не помню.

— Тебе теперь дня три лежать, можешь легкую гимнастику делать, расхаживаться. Потом, думаю, сможешь полноценно заниматься, да и на нормальную диету можно будет перейти. Куриного мяса бы тебе, да только где его возьмешь. Тут ведь ни у кого не оказалось.

— Значит, придется на охоту идти, — сказал я.

Дверь снова открылась — вернулась Лика. Поставила корзину в коридоре. Полная — там и огурцы и помидоры. Значит, будут легкий витаминный салат делать. Но мне его пока нельзя. А потом будет можно. Главное — овощи в темноту сложить, они там долго смогут пролежать относительно. Потому что что-то подсказывает мне, что генератора у нас нет. Как и электричества.

— Лик, — обратился я к ней. — Хоть какое-то оружие у нас осталось?

— Куда тебе ствол? — удивилась она. — Лежи отдыхай, блин, на улицу не показывайся.

— Я не на сейчас, — махнул я рукой. — В целом хоть что-то есть?

— Есть, — проговорила она. — Три автомата, те, что у нас были. Мой, твой и Пашкин. И четыре пистолета — три больших, и один Макаров, я у Наташи забрала.

Это правильно, ей с оружием пока бегать не следует. На ребенка без оружия никто внимания не обратит, а вот если у нее вдруг кобуру увидят. А нам реально прятаться надо какое-то время.

— И где они? — спросил я.

— На чердаке, — ответила девушка. — Только патронов мало осталось, из тех, что у нас были. И бронежилета всего два: твой и мой. Правда твой дырявый и в крови весь, а еще я его обратно как собирать не разобралась.

Ну да, если за быстросброс дергать, то потом уже не разберешься так просто, что и как делать. Но я соберу. А плиту можно со спины на грудь переставить, это не проблема. А назад и покоцанная подойдет, ее пусть и разбило внизу, но большая-то часть целая. Да и не планирую я спину врагу показывать.

Правда, надеть я его сейчас не смогу. Свалюсь. Тридцать кило сверху на себя нагрузить мне точно сил не хватит.

— Бля, Край, — проговорила Лика. — Ты драться собрался что ли с ними? Ты же один, а их тридцать человек. И еще у них связь есть, машины, и они могут со своими связаться, и сюда нагрянут. И ты что, не знаешь, что было в Великую Отечественную с теми, кто партизанов укрывал? Всех же убьют.

— Нет, — я покачал головой. — Драться я с ними не собираюсь. По крайней мере пока. Но ты, любимая, молодец, что это все укрыть смогла. С этим все гораздо проще будет.

Она вдруг зарделась. Ну да, я можно сказать, впервые ей в любви признался, пусть и таким образом. А вот Саше это наоборот явно по душе не пришлось. Взгляд отвела, куда-то в сторону смотрит.

— Я пойду, наверное? — спросила хирург.

— Подожди, — ответил я. — Поговорить нужно. Мне надо толком разобраться, что тут вообще творится.

Дверь снова открылась, и я напрягся. Вроде как все, с кем я мог разговаривать, были уже тут. Что, те самые варяги на огонек решили заглянуть?

По коридору послышались мягкие шаги. Разулся человек, значит, не со злом пришел. Бандиты точно обуви стаскивать не стали бы, так прошли. Это уже о многом говорит.

В гостиную вошел Мустафа. Мы с ним встретились взглядами, и он сказал:

— О, Край, — он заулыбался, вроде как обрадовался даже. — Ты встал уже что ли?

— Вашими молитвами, — ответил я, снова поднимаясь. Гостя, рассевшись на диване встречать нельзя, это я точно знаю. Сделал шаг ему навстречу и протянул руку.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Ваши так и не приехали, — проговорил он. — Хотя сколько времени прошло.

Я посмотрел на Лику. Она что, правду не рассказала? Что не было никакой армии, а что мы — всего лишь самостоятельный отряд. Та едва заметно покачала головой. Значит, моя ложь не раскрылась. Впрочем, хули с нее толку, силы за нами все равно больше нет.

— И не будет никого, — проговорил я. — Нет больше штаба, бандиты какие-то наехали и все снесли. И от моей группы сам видишь, что осталось.

— Да? — он выдохнул и явно погрустнел. Неужели надеялся еще на что-то? — А у нас беда, Край. Пришли эти «Вороны», все под себя взяли. Оружие, которое вы оставили, все забрали, баб забрали, еды оставили только едва-едва чтобы протянуть. Машины все забрали, и ваш броневик, и тот, что от дезертиров остался. Сказали, не нужны они нам больше. И еще дань требуют.

— А что за дань-то? — спросил я. Вот этот вопрос меня, кстати, интересовал больше всего.

— Да едой, — сказал он. — Часть ясное дело овощами и фруктами отдадим, но ведь консервы нужны, сахар, соль. Да и осень на носу, сказали

— Хреновы наши дела… — проговорил я.

— Наши? — не понял он.

— Наши, — кивнул я. — Ты думаешь, мы двинемся куда-то отсюда? Жить мы тут останемся, Мустафа, жить. Некуда нам больше идти.

А ведь, кстати… Даже если бы мы здесь остались бы всей командой, то исход вряд ли другой был. С десятком народа от полутора сотен не отобьешься. Особенно если они на военных машинах. При пулеметах наверняка и прочем подобном. И когда они