Стеклянный Джек - Адам Робертс

Давиде, по всей видимости, отличался практичностью.

– Если разломать светошест на семь частей, – сказал он, – то, по-моему, света не хватит даже для того, чтобы вырастить споры.

– Они будут расти, – сказал Марит. – Но медленно… медленно… и их будет мало. Ты прав, лучше сохранить шест целым. Или, может, сломать пополам.

– У нас ещё будет время, чтобы всё обсудить, – сказал Луон. – Но не сейчас! Сейчас у нас имеются куда более важные заботы!

Жак окинул взглядом помещение. Много времени на это не ушло.

– Мы могли бы сделать окно, – сказал он.

Остальные впервые услышали, как он разговаривает, потому что на протяжении всего полёта он хранил умиротворённое молчание. Все повернулись на звук его голоса.

– Ты… ты что сейчас предложил, Бегунок?

– Мы могли бы сделать окно, – повторил Жак, – Чтобы видеть солнечный свет, Я знаю, от нас до солнца очень далеко, но всё-таки в какой-то степени…

Мо рассмеялся – это был отрывистый, лающий, агрессивный звук, который почти тотчас же превратился в кашель, Луон сказал пренебрежительно:

– Ну да, Половинка, Вот ты этим и займёшься, Наколдуешь нам окно и вставишь его в скалу.

Жак почему-то упорствовал:

– В этой породе должны быть силикаты, Не так уж сложно перебросить провод от синтез-ячейки, растопить…

– Вот кстати! – прогудел Э-дю-Ка, – Я замёрз, как в могиле.

Он неуклюже, с трудом пополз по стене к тому месту, где застряла синтез-ячейка, Луон пристально следил за ним, но не пытался остановить, У него, в конце концов, по-прежнему был скруббер.

Большие руки Э-дю-Ка схватили синтез-ячейку, перевернули массивный предмет с лёгкостью, возможной только в невесомости, и набрали комбинацию для обогрева, Как только он это сделал, остальные начали потихоньку подбираться ближе, Воздух был жутко, жутко холодным, и, хотя от синтез-ячейки исходило только слабое тепло, это было лучше, чем ничего.

Луон не последовал за всеми.

– Не расслабляйтесь там! – крикнул он, – Надо найти воду, а потом будем нежиться, как коты на пластинах теплосброса, Надо найти лёд, если мы не хотим помереть через день-другой.

Четыре альфа-самца проигнорировали его, Гордий, всхлипывая, пытался высвободить своё массивное тело из ловушки между стенами. Жак, перебирая руками, приблизился к толстяку.

– Ну ты и застрял, – заметил он, уцепившись обрубками бёдер за каменный выступ и протягивая руку.

– Я носился туда-сюда в темноте, – сказал Гордий, ворочаясь, – а потом – бабах. Меня сюда забросило, как… как… уфф!

Он высвободился и поплыл прочь.

Они собрали своё скудное имущество и засунули в щель в скале, чтобы ничего не плавало в воздухе. Давиде пристроил светошест под углом, от стены к стене, примерно посередине помещения. Потом они принялись распаковывать три бура, предоставленных им в распоряжение. Скруббер очищал воздух, но без воды им долго не протянуть. Это означало, что придётся сверлить камень до тех пор, пока кто-нибудь не обнаружит ледяную жилу.

– А если мы ничего не найдём? – спросил Гордий. Он знал ответ на вопрос, как и все они, но не удержался и спросил вслух.

– Мы умрём, – сказал Жак.

– Что, если мы найдём немного, и этого не хватит на одиннадцать лет? – не унимался Гордий. – Что, если в этом астероиде и нет того количества льда, которое нужно семерым мужчинам, чтобы прожить одиннадцать лет? Что тогда?

Отвечать ему не было никакого смысла.

Э-дю-Ка высвободил первый бур и погрузился в изучение его устройства.

– Кто-нибудь из вас работал в шахте? – спросил он.

Скруббер очистил воздух от большей части пыли, и в пещере появилось воздушное течение, оно шло по направлению к скрубберу вдоль одной стены и в сторону от него – вдоль другой. Жак обнаружил, что больше не кашляет, и во рту у него достаточно слюны, чтобы сплюнуть остатки песка.

– Я как-то встречался с одной шахтёркой с Луны, – сказал Мо. – Крутая была, что боевой бот.

– Она делилась с тобой премудростями своего ремесла? – поинтересовался Э-дю-Ка.

– Нет.

– Тогда захлопни пасть, идиот, – рявкнул Э-дю-Ка.

Мо уставился на него. Заговорил Луон, пытаясь погасить враждебность:

– Когда мы отбудем срок, – объявил он, – каждый из нас превратится в эксперта-горняка. – Он взял второй бур и принялся его осматривать. – Есть несколько проблем, которые надо решить, – сообщил он. Несмотря на тепло, источаемое синтез-ячейкой, вокруг было неимоверно холодно. Дыхание Луона срывалось с губ облачком пара каждый раз, когда он говорил. – И с этим ничего не поделаешь. Если мы будем с каждой из них разбираться по очереди и работать вместе, то всё получится. Надо лишь решить несколько проблем – и, в конечном счёте, всё упирается в желание выжить.

«В желание, – думает Жак, – а также в завещание».

– Вообще-то я не спец, – сказал Э-дю-Ка, – но это выглядит старьём. Не меньше десяти лет. И ими пользовались. Это точно.

– Да что ты говоришь, – сказал Давиде голосом, в котором не было и намёка на удивление.

– Одиннадцать лет, – невпопад проговорил Гордий.

– Тут должен быть шланг, – сказал Марит. – Шлангес. Айн шланге. Я… – Он принялся рыться в снаряжении. – Это? – «Этим» был свитый в кольцо чёрный кабель толщиной примерно с мужское запястье. Шлангов было три, по одному на каждую машину.

Они размотали один и нашли рабочий конец – клинообразную штуковину, по форме напоминавшую ручку-перо.

– Запустим все три штуки, – сказал Луон. – Э-дю-Ка и Давиде пойдут первыми. Будем бурить, пока не обнаружим лёд.

Давиде, державший третий бур, отвлёкся от панели управления и повернулся к Луону.

– Мне послышалось, – сказал он, – что ты начал отдавать приказы.

Тон, которым он это произнёс, как и слова сами по себе, погрузили пещеру в ледяное молчание. Все смотрели на Луона.

– Если ты этого не хочешь, Давиде, – сказал Луон спокойным, ровным голосом, – то ничего страшного. Но если мы не найдём воду, то умрём.

– Я всё сделаю! – воскликнул Гордий и протянул руку за буром Давиде.

Давиде ничего не сказал, размотал шланг и прикрутил открытый конец к отверстию в задней части устройства.

Э-дю-Ка уже соединил шланг со своим буром.

– Отработанная порода, значит, – сказал он. – Куда её – через скалу? Или через эту дрянь, которой они запечатали вход?

Марит, паривший под потолком, потянулся и кулаком постучал по герметику. Потом снова обнял руками колени и сжался. Жак, находившийся по другую сторону разлома, видел, как сильно он дрожал. В невесомости слабые сокращения мышц заставляли Марита всё время дёргаться, как будто он был взбудораженной частицей броуновского движения.