Японская война 1904. Книга 4 - Антон Дмитриевич Емельянов

— А то и вовсе корпус разойдется, и корабль сразу на дно отправится, — закончил Афанасьев и уставился на меня.

И ведь эти двое во всем правы. Те же немецкие мины М1 времен Второй Мировой почти подобным образом и действовали. И кто бы мог подумать, что мы сможем так легко их повторить… Вернее, не так легко. Как я и сказал в самом начале, запасы свободного пороха у нас не столь велики. А сколько нужно на подобное улучшение? Немцы использовали 350 килограммов гексогена, то есть около 600 килограммов в тротиловом эквиваленте. У нас есть мелинит и пироксилин, которые будут помощнее тротила, хоть и не такие надежные… Их для подобного же эффекта понадобится около полутонны — как же Афанасьев угадал с весом, когда на глаз набрасывал характеристики будущей мины. И где столько взять?

Последний вопрос я сам не заметил, как задал вслух.

— Разберем старые, — выпалил Афанасьев без лишних раздумий. — Сейчас даже с тремя линиями они нас спасут только если японцы дуром попрут! А с новой схемой мы сможем не просто выиграть время, а полностью защитить порт. Одна мина прикроет расстояние, на которое нам раньше нужно было пять старых! Да даже больше!

В принципе, все звучало логично.

— И сколько вам понадобится времени для подготовки тестовых взрывателей?

— Уже готовы! — Афанасьев потер красные глаза. — Утром проверяли их на мелководье, все работает.

— Нужно будет еще испытать полноразмерный муляж и полноценную мину. В том числе и в боевой обстановке… — я задумался. — Для последнего выделим один из захваченных транспортов, чтобы еще раз проверить, точно ли все сработает так, как мы рассчитываем.

— Три дня, и все сделаем, — закивал Галицкий.

— Тогда буду ждать результатов, — кивнул я, потом задумался, вспоминая кое-какие хитрости из своего времени, и дополнил. — И привлеките еще раз связистов. Если будете ставить катушки, то можно будет добавить к ним счетчик срабатываний.

— Зачем? — заинтересовался артиллерист.

— Ну, японцы же не дураки… Один раз попадутся, может, даже два раза, но потом-то поймут, что к чему.

— Но траление же все равно не сработает. И пушками такие мины не достать! — сжал кулаки Афанасьев, словно готовясь защищать свое детище.

— Не сработает. Но если пустить тот самый тральщик просто вперед? Или сразу два-три таких старых ржавых корыта, чтобы обмануть чувствительность наших взрывателей? Уверен, японцы быстро нащупают такое простое решение, и проход в минной постановке будет открыт. Хоть весь флот, который к нам отправят, сюда заводи.

— А счетчик тогда… — Афанасьев на несколько секунд задумался, а потом вспыхнул. — Ну, конечно! Он будет считать проходы. Добавим шестеренку, как в часах, и каждое колебание контура будет поворачивать ее на одно значение. Сколько выставим, столько и будет холостых оборотов!

— То есть первые мины ставим, чтобы сработали сразу. Вторые — после первого прохода, а потом, как в игре «верю — не верю», — восхищенно закончил Галицкий. — Я всегда знал, что взрывы — это тоже искусство.

Эта парочка в итоге услышала все, что хотела, мы договорились о том, что мне будут приносить результаты работ и испытаний каждый вечер, и на этом мы разошлись. Я только напоследок напомнил, чтобы с новыми минами не забыли про подводные работы и поднятие пушек с «Асамы», впрочем, это было лишнее. Через пять минут я дошел до порта, и сразу стало видно, что работа тут кипела уже с самого утра.

То же самое — тысячи людей, которые с энтузиазмом занимались своим делом — было и по остальным направлениям. На работах по укреплению города и порта, в госпиталях и, конечно, на тренировочных полигонах, которые мы развернули почти сразу после захвата Инкоу. Во-первых, надо было занять людей, а во-вторых, война дело такое, что либо ты каждый день становишься лучше, либо к следующему сражению уже враг может подготовиться лучше тебя.

В общем, рядовые сжигали порох и патроны, офицеры разбирали свои и чужие решения в прошлом сражении, и все вместе отрабатывали маневры. Пусть развивается оружие, пусть дорабатываются тактики и стратегии, но только постоянное и осмысленное движение могло обеспечить возможность вовремя реагировать на любые угрозы. Мимо как раз прошел знакомый отряд… Очень захотелось хотя бы на пару часов присоединиться к переходу 22-го полка, того самого, в котором когда-то начинал на Ялу, но, когда в любой момент к нам могли прийти японцы, увы, я не мог себе это позволить.

Поэтому просто пожелал парням хорошей тренировки и все-таки дошел до штаба.

— Есть новости? — обвел я взглядом закопавшихся в бумаги штабистов.

Борецкий и Бурков, отвечающие за штурмовиков и кавалерию, выглядели даже отдохнувшими. Брюммер, судя по красным глазам, сегодня не спал вместе с Афанасьевым и Галицким. Кутайсов ходил по ближайшим деревням вместе с 1-м конно-пехотным Хорунженкова, дополняя карты и расширяя нашу зону контроля. Ну и Лосьев, ставший за последний месяц моей правой рукой, походил на призрака в идеально сидящем мундире.

— Вместо себя заместителя, сам — отдыхать, — приказал я ему, даже не став дожидаться ответа на свой первый вопрос.

Арсений попытался было возразить, но я снова помахал ему в сторону двери.

— Вот нападут японцы, я ты сляжешь — и кому от этого легче будет? Да и вашим помощникам тоже надо опыта набираться! — я дождался, пока Лосьев покинет штаб, а потом повернулся к бледному капитану, который как раз и должен был его прикрывать.

— Могу я… — хотел было предложить свою помощь Брюммер, но и его я тоже остановил.

— Сам, — строго сказал я и кивнул капитану. — И представься еще раз… Кстати, мы ведь уже виделись на поле боя?

— Все верно, под Вафангоу, когда вы пришли нам на помощь, — офицер словно немного расслабился. — Капитан Катырев! Выбыл из строя из-за ранения и был приставлен помощником к полковнику Лосьеву, а потом… Он меня и не отпустил назад. Оставил при себе и пригрозил, что после войны обязательно отправит в Академию Генерального штаба.

Закончил он немного растерянно, и я даже улыбнулся про себя. Действительно, угроза.

— Что ж, меня вы знаете, — внешне я остался предельно серьезен. — Тогда к делу.

Капитан быстро закивал, закопался в бумаги Лосьева — не очень ловко,