Пепел и Тьма - Павел Барчук

Я лежал, вжавшись в зловонную жижу, переводя дух. Сердце колотилось как бешенная птица в клетке. Звуки снаружи постепенно стихали, сменяясь лишь отдаленными криками и шумом начинающегося дождя, который барабанил по поверхности над нами. Мы были в безопасности… по крайней мере, от Патруля.

— Дерьмо, — выдохнула Лора, зажимая нос рукой. — Чуть не попались. Спасибо, Малек. Ты быстро сориентировался.

Я кивнул, пытаясь привести в порядок сердцебиение и не вдыхать тошнотворный запах. Спасибо, Малек…Да уж. Знала бы Лора правду.

Вонь была невыносимой, но сейчас это казалось раем по сравнению с перспективой попасть в руки Патруля.

А потом… Потом я вдруг тихо хмыкнул. Еще раз. Хохотнул. И в итоге, не выдержав, просто рассмеялся. Это был слегка истеричный смех, но я просто не мог с собой совладать.

Вот он я, лежу по уши в дерьме. Пацан, в чьей голове поселился какой-то могущественный тип, некромант. Человек, который всего лишь десять минут назад заставил тварь из Безмирья признать свою власть… В дерьме…ну разве это не смешно?

Глава 16

Прошло, наверное, не меньше часа. Даже в моей, скажем прямо, не самой радужной жизни, это был достаточно поганый час, проведенный в липкой, вонючей темноте.

Звуки погони наверху постепенно стихали, удаляясь, рассыпаясь на отдельные выкрики и приглушенный шум дождя, который теперь, кажется, лил вовсю.

Чертовы Синие. Задолбали своими аттракционами водной красоты. Они там радуют богатеев, а Нижний город утопает в пепельной срани. Потому что дождь никогда не прибивает пепел к земле. Наоборот. Он с ним смешивается и мы получаем — два в одном.

Мало того с неба льет без конца, так еще этот поток превращается в мутную грязь, смешиваясь с пеплом. А крыши закрывают лишь некоторые части улиц. Там, где их успели поставить. Потом кто-то очень важный решил, что Нижний город вовсе не нуждается в том же уровне защиты, как Верхний, и на строительство куполов просто забили.

Судя по всему, патруль все же переместился в сторону от того места, где мы находились. Думаю, они решили ждать нас возле ближайших выходов из канализации. А вот сирена еще долго выла где-то вдали, напоминая о том, что чрезвычайная ситуация пока не отменена.

Мы с Лорой лежали, вжавшись в грязь, прислушиваясь к каждому шороху. Болтун тихо сопел у меня за пазухой, его тепло было единственным утешением в этом холодном, мерзком месте. Лора дрожала — то ли от холода и сырости, то ли от пережитого и боли.

Она старалась делать вид, будто чувствует себя хорошо, но я видел по ее лицу, бледным пятном выделявшемся в полумраке канализации, что рана, нанесенная Охотником, причиняет девчонке очень неприятные ощущения.

В какой-то момент прямо над нами, возле самой решетки, послышался приглушенный разговор. Голоса были уставшими, раздраженными.

— Черт бы их побрал, этих уличных «крысят». Вот уж правда, не зря их так назвали. Юркие, хитрые, настырные, как самые настоящие крысы! — это сказал один. Голос был низкий, с хрипотцой.

— Да уж, — отозвался второй, моложе. — Кто ж знал, что тут нора в канализацию есть? Слушай, а мы точно правильно их вычислили? А то, может, шляемся под дождем, как дураки, без толку.

— Правильно. — Отрезал первый. — Информацию, вроде как, слил их вожак. Детишки из уличной банды. Видать, сильно они ему поперек печёнок стали.

— Это, да. Это я знаю. Может, он с местом ошибся? Или детишки были не те.

В голосе молодого слышалась надежда. Ему явно надоело отираться в трущобах Нижнего города, под дождем, возле канализации, из которой прилетали далеко не цветочные запахи.

— Нет. Все нормально. Он маякнул в Цитадель почти сразу, как они свалили. Ну не сам, конечно. Сначала связался с тем, кто у них тут всем заправляет. Черт… Погоняло еще такое дурацкое… Ладно, неважно. Сказал — проверить тупик за углом на перекрестке Проспекта Мира и Ладожской. Когда эта парочка ушла, он отправил за ними «топтуна». А тот видел, куда они нырнули.

Первый помолчал около минуты, а потом, хохотнув, добавил:

— Умные, сука, эти вожаки уличных банд. Сидят себе, жируют за счет детишек, которые им в клювике все блага́ приносят. Я вон разговаривал с нашим Координатором, который с этими бандами контакт поддерживает. Говорит, у каждого вожака в Имперском банке счет, на котором нулей больше чем в нашей годовой зарплате. А если кто-то из детишек начинает себя плохо вести, или догадывается об истинном положении дел, вожаки быстренько избавляются от ненужного балласта. А что? Попал в лапы патруля. Ой, какая досада.

Мужик снова заржал. На этот раз громче и увереннее.

— В общем, ты давай, панику тут не наводи. Те, не те…Нам сказали — искать, мы ищем. Не найдем в ближайшее время, оставим несколько человек караулить выходы, сами свалим. Рапорт напишем, что беглецы ушли в канализацию, а лезть туда… пусть другие разбираются. Пошли отсюда. Вонища…

Голоса примолкли, затем послышался скрип ботинок по гравию и удаляющиеся шаги. Некоторое время мы еще лежали неподвижно, вслушиваясь в темноту.

Гризли слил. Так и есть. Просто взял и сдал. Нас. Лору. Меня.

От осознания этого сердце сжалось. Не то чтобы я ждал от него верности или защиты, но все равно было как-то паршиво. Особенно за Лору. Она ему так-то деньги зарабатывала своими кражами. Втихаря. Таскалась на Верхние улицы, рискуя жизнью. А он… просто выбросил нас.

— Слышала? — мой голос в темноте был тихим и хриплым.

Лора ответила не сразу. Я почувствовал, как она тяжело вздохнула рядом. Помолчала. И только потом спокойно, будто речь шла об обыденных вещах, сказала.

— Слышала… Значит… назад нам дороги нет.

Назад — это в банду. К тем, с кем мы делили кров, еду и опасности. К тем, кто теперь, скорее всего, думает, что мы либо в лапах Патруля, либо сгинули в канализации. Гризли позаботился. Он закрыл за нами дверь. И не просто закрыл, а запер на несколько замков, приманив гвардейцев.

Я почувствовал, как Лора заерзала и тихо застонала сквозь зубы. Ее дыхание стало прерывистым.

— Лора? Ты как?

— Плечо… болит… сильно. И… кажется… хуже становится. Что за тварь такая… Раны неглубокие вроде, но такое ощущение, что у меня рука просто гниет заживо и вот-вот