Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

«Вы отвяжетесь от меня или нет?!»

Тем временем лаосцы и Лобсанг тоже собрали себе цветов. И лишь Джэу осталась стоять в стороне со скептической ухмылкой на половине лица, не скрытой маской.

«Странная».

– Сюин, стой! – вдруг негромко, но твердо произнесла Лхамо. – Замри, не шевелись!

Голос ее звучал ровно и размеренно, но было в нем что-то такое, звенящее опасностью, что тотчас замерли, послушавшись, все.

– Медленно сделай несколько шагов назад.

– Что? Лхамо, о чем ты го…

Ее вопрос прервало глухое низкое рычание.

Цэрин подобрался и не спеша развернулся, стараясь не делать резких движений – на валуне, чуть в стороне от Сюин, стоял тигр. Рыжая шерсть с черными полосами была встопорщена на загривке, а кончик хвоста нервно подрагивал, сбивая головки голубых цветов.

– Лха его дери, откуда он взялся?! – прошептала Джэу и медленно обнажила свой рэ-ти.

– Спустился со склона, – так же спокойно ответила ей Лхамо. – Не смотрите ему в глаза. – А затем чуть повысила голос, обращаясь уже к тигру: – Мы приветствуем хозяина гор и не желаем ссоры.

Справа коротко всхлипнула Мэйлинь, но Ким довольно грубо зажал ей рот рукой. Чжиган шагнул к Сюин и потянул ее за полу платья. Та отмерла и дерганными движениями попятилась. Тигр снова угрожающе заворчал, прижал уши к крупной лобастой голове и припал к камню, словно собираясь прыгнуть, когда Чжиган задвинул жену себе за спину и выставил вперед рогатину, которой до этого раздвигал кустики незабудочника, чтобы не наткнуться на змею.

Цэрин мысленно перебирал все их оружие – ни с топорами, ни с рогатинами, ни с ножиком-кхукри, который, как он припоминал, был у Лобсанга, против тигра не выстоять. У него и самого был нож, но им в пору лишь резать масло и мазать на лепешки. Рэ-ти Джэу выглядел внушительнее, чем все прочее, но тоже больше годился для ритуалов, чем для защиты от тигра – из-за короткого лезвия пришлось бы подпустить хищника слишком близко, но хватит ли ей ловкости и решительности, чтобы нанести удар первой? Цэрин мог бы попытаться сам, но Джэу стояла в стороне от него.

«Надо как-то забрать у нее меч, не привлекая внимания тигра…»

Он покосился на Джэу и заметил, как она медленно и осторожно передвинула маску на затылок. Очевидно, вспомнила, что тигры предпочитают нападать со спины, и мнимое лицо может запутать хищника, когда человек попытается убежать.

Тигр встопорщил усы, приподнимая верхнюю губу и обнажая желтоватые длинные клыки, и мягко спрыгнул с валуна на землю, не сводя взгляда с Лхамо, тщетно продолжавшей взывать к благоразумию хозяина гор. Пока она говорила, ровно и ритмично, остальные шаг за шагом отступали, пятясь. Цэрин же стиснул зубы, готовый броситься на зверя, ведь тот, очевидно, уже выбрал себе жертву, пронзая ее цепким взглядом желтых глаз. А в следующий миг этот взгляд вдруг потух, да и ущелье внезапно накрыло тенью, словно солнечный день на мгновение сменился лунным, сбившись с цикла.

Тигр тем временем встряхнул головой, осмотрелся по сторонам, словно недоумевая, что за дела привели его в это ущелье. А затем лениво качнулся из стороны в сторону, повернулся к путникам полосатым боком и зашагал прочь, но делал это неторопливо, будто сами благие тэнгри тянули его за собой за невидимую веревку.

Стоило зверю скрыться за валунами, Сюин буквально сползла по спине Чжигана и рухнула на колени. Ее заметно потряхивало, и она быстро затараторила что-то на лаоском, который Цэрин понимал плохо несмотря на схожесть звучания. Лишь иногда в потоке ее слов проскальзывало «Тигр!» на тхибатском. Лхамо опустилась рядом и обняла ее за плечи, успокаивая и утешая.

– Я уж думала все, это конец, – всхлипнула Сюин. – Полосатый людоед разорвет нас на части и полакомится нашими внутренностями!

– Не стоит винить тигра за любовь к мясу, – произнес вдруг незнакомый мужской голос у них за спинами.

Лаосцы дружно охнули, вздрогнули и обернулись, выставив перед собой рогатины. Цэрин же быстрым плавным движением оказался рядом с Лхамо и вытянул топор у нее из-за пояса. И лишь затем окинул взглядом незваного гостя. На камне-близнеце того валуна, на котором еще совсем недавно скалился тигр, стоял рослый монах в шафрановой кашае. Разворот его плеч и дубинка-дордже в руках свидетельствовали, что их обладатель – не простой астролог или геомант. Перед ними определенно возвышался воин. Выждав несколько мгновений, незнакомец наконец мягко спрыгнул с камня и добавил, словно завершая начатую фразу:

– Тем более, что тигр хоть и опасен, но полосат снаружи. А вот человек – изнутри.

На последних словах монах-воин развернулся к Джэу, успевшей вернуть маску на лицо, и в упор уставился на нее, как будто они были знакомы. И действительно – в следующее мгновение она демонстративно закатила глаза, потом все же чуть-чуть склонила голову, выказывая намек на уважение:

– Как же я скучала, кушог Рэннё. – А сама при этом сдвинулась ближе к Цэрину. – И по тебе, и по твоим дивным многомудрым речам. И как это понимать?

Монах не успел ответить. К нему вихрем бросился Лобсанг, будто собирался повиснуть у него на шее, но замер в шаге и почтительно склонился:

– Брат!

Цэрин медленно выдохнул. Очевидно, что чужак не представлял опасности – раз и Джэу, и Лобсанг признали его. Но поворачиваться к Рэннё, как его очевидно звали, спиной он не спешил, словно тот был сродни тигру. Было в пришлом что-то странное, некая двойственность – с одной стороны, он вызывал располагающее доверие, смутное приятное чувство поднималось в душе, будто встретил давнего друга или позабытого родственника. Но и тревога не отпускала – монах-воин определенно был опасен. Цэрин бросил взгляд на лаосцев, но не нашел на их лицах подтверждения своих противоречивых ощущений.

На вопрос Джэу, повисший в воздухе, внезапно ответила Лхамо:

– Это понимать так, что тигр хоть и опасен, но его намерения столь же очевидны, как и черные полосы на шкуре. А вот истинную сущность человека, в отличие от зверя, не распознать по одному лишь внешнему виду. – Она задумалась на несколько мгновений, а затем с усмешкой добавила: – А жаль, это было бы так удобно.

Джэу бросила злой взгляд на Лхамо, будто та только что выдала ее тайну.

«А Джэу явно прячет под маской не только лицо, но и душу, видимо тоже покрытую темными полосами».

– Благодарим тебя, сын дракона, – Лхамо выступила вперед и низко склонилась перед Реннё.

– За что,