Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

– Я верю тебе, Ло. В то, что касается ритуала закладки первого камня…

«И не просто верю. Ведь я прекрасно знаю, что этот жуткий ритуал существует!»

– … но точно ли эту участь назначили тебе?

– Я сам слышал кушога Бермиага.

– Стал бы он тебе такое рассказывать.

– Конечно, нет! Однажды учитель Нгян наказал меня, выдал три удара палкой и отправил мести пол в коридоре, который соединял… Это не так важно, Джэу, как то, что я случайно подслушал. Бермиаг-тулку принимал у себя ламу Мингьяра Линга.

– А это еще кто? И откуда ты его знаешь?

– Ну конечно, я знаю имя настоятеля монастыря Тра-Йерпа, ведь именно туда я мечтал отправиться на обучение. Это гомпа, где готовят лучших астрологов Тхибата, и учитель Нгян обещал за мои старания дать мне рекомендации… – Он замолчал, сбившись с дыхания, но через несколько шагов горько продолжил: – Он и дал. Рекомендовал меня как самого одаренного ученика для ритуала закладки монастыря. И лама Линг высочайше подтвердил все его астрологические расчеты.

– Возможно, ты что-то неверно понял?

– Сперва я тоже так подумал. Но решил проверить. Спросить у учителя побоялся, но тем же лунным днем пробрался к его столу.

– Что ты сделал? – удивилась Джэу. Она легко могла представить себя, крадущейся во тьме, но никак не открытого, бесхитростного и непосредственного Лобсанга.

– Что слышала, огрызнулся он. – Цэти Нгян действительно составил астрологическую карту, и звезды указали на меня. Да чтоб мне всю оставшуюся жизнь котлы от жира отскребать, я видел тот свиток собственными глазами!

– В темноте-то?

– К окну поднес. Не веришь, да? – горестно поник Лобсанг. – Я перепроверил все сам, тоже сделал расчеты. Гороскоп верный. И он мой. Я – жертва, понимаешь?! Меня должны погрузить в самадхи и накрыть могильной плитой. Сверху отстроят монастырь. Люди будут приходить и возносить молитвы. Какая-нибудь другая Джэу станет намывать котлы и ругаться с воинами. Какие-нибудь другие Лобсанги будут учиться читать по звездам. А я останусь там, внизу, отдавая свою жизненную ла медленно, по крупице. Вечно. И знаешь, Джэу, что самое интересное в моей истории?

– М?

– Мы идем в направлении Пхаяти, города, где закладывают новый монастырь. И кушог Бермиаг как раз собирался ехать туда. Наверное, он уже добрался. На ослах-то скорее, чем на ногах, да с чужаками, непривычными к лишениям. Что, думаешь, Рэннё так спокойно ведет нас?

Джэу сбилась с шага.

«Так вот в чем дело! Вот почему Рэннё так легко согласился».

Разговор стих сам собой, что тут скажешь. И лишь спустя пиалу пути Джэу встрепенулась, а затем бросилась вперед, обгоняя лаосцев и остальных. Догнав Рэннё, она встала перед ним, загораживая тропинку, что теперь поднималась вверх.

– В чем дело, Джэу-сань? – выглянул Ю из-за спины Рэннё.

– Вот и я хочу спросить кушога монаха – в чем дело?!

Рэннё ничего не ответил, лишь поднял бровь в немом вопросе. Но Джэу молчать не стала:

– На прошлой развилке наш провожатый свернул не на ту тропу.

– И в чем же причина, монах? – требовательно попросил Ю, буравя взглядом Рэннё. – Мы измучены, скованы. Мы, в конце концов, простые торговцы, а не опытные путешественники или закаленые воины. Для нас этот путь сложен. И блуждание по неверным тропам… – Он развернулся к Джэу. – Уверена, что неверным?

– Нам нужно вон туда, спуститься в ущелье. – Она махнула за спины путников.

– Можно пройти и этим путем, – невозмутимо парировал Рэннё. – Через горы ненамного длиннее, но безопаснее.

– Ненамного?! Да мы три дня будем карабкаться по скалам, словно дикие козы, пока переберемся на ту сторону да снова спустимся к реке Ярланг.

Все путники наконец дошли до места остановки. Они окружили Рэннё и Джэу и начали возбужденно переговариваться.

– Три дня – это долго! – произнес Чжиган, с беспокойством глядя на осунувшуюся Сюин, чьи некогда блестящие черные волосы теперь покрывала дорожная пыль.

– А что за опасность может поджидать в ущелье? – Мэйлинь сжала руку мужа. – Тигры? Ракшасы?

– Нет, ракшасы и звери обходят его стороной. – Рэннё качнул головой, и на его лице промелькнуло непонятное выражение. – То коварное место, гиблое. Мы в Икхо зовем его Долина смерти.

– Никогда не слышал этого названия. – Лобсанг выступил вперед. – А я постоянно изучал свитки в библиотеке.

– Свитки, которые выдал тебе учитель. – Рэннё снисходительно взглянул на него. – Ты еще слишком молод, брат, и не дошел до нужной ступени посвящения.

– Так в чем же опасность? Чем мы рискуем, если сбережем время и пойдем по ущелью? – уточнила Джэу. – В прошлый раз, когда я… э-э-э… проходила там, со мной не случилось ничего плохого.

Рэннё долго смотрел на нее и молчал, затем оглядел членов группы и наконец изрек:

– Путь через Долину смерти подобен бездонному колодцу: можно черпать, но не вычерпаешь до дна. Людям сложно постичь его, ведь они ждут ответов, а путь тот полон бесконечных возможностей.

– О, ну теперь все стало понятно! – Джэу закатила глаза. – Благодарю, уважаемый кушог, что объяснил.

Затем она обратилась к Ю:

– Что скажешь? Ты обратился ко мне в поисках проводника через горы в… в то место, которое мы обсуждали. Тебе и решать.

– Что тут решать-то?! – влез Ким, тяжело дыша. – Три дня по скалам – это издевательство.

– Да, путь не прост… – начал было Рэннё, но Ким не дал договорить.

– Мало нам Фанга? Как, по-твоему, мы пройдем таким путем скованные цепями? Я на себе Мэйлинь тащить не собираюсь.

– Тебе бы пузо свое дотащить, – тихо буркнула Лхамо, стоящая между Джэу и Цэрином.

– Ким, сколько можно… – принялся упрекать его Ю, загораживая собой Мэйлинь.

Между лаосцами завязался спор. Рэннё пытался влезть со своими советами, но Ким слишком распалился. Да и Лобсанг переметнулся на сторону Кима, принявшись описывать трудности скалистой тропы.

Джэу понимала, что Лобсанг всеми силами старается отвернуть брата от пути в Пхаяти. Ведь выбранное Рэннё направление было удобнее всего как раз для этой цели, а не для путников. Пока они спорили, а Джэу решала, стоит ли ей высказать свое мнение, рядом зазвучал совсем другой разговор. Она прислушалась к Лхамо:

– Цэрин, но вдруг то, что сказал мальчишка – правда? А ты ведь из пещер близ Икхо вышел. Говоришь ты иначе. Порой ведешь себя странно. Многих обычаев наших не знаешь, хоть и тхибатец.

– Все дело в памяти, что скрыта от меня.

– Так и я про то, Цэрин. Ты даже ругаешься неправильно! Кйакпа, да? Да так еще дед мой ругался. – Она скептически хмыкнула. – Может