Жрец Хаоса. Книга VIII - М. Борзых

— Спокойно, Эльза! Это академия. Может меня так в студенты решили посвятить, — она слышала о чём-то подобном от Ирины Светловой и Алисы Тенишевой. — Это должно быть просто моё испытание.

Ещё раз оглянувшись, Эльза рассмотрела вдали одинокий светлячок — выход. Она пошла на него, осторожно ощупывая путь. На грани слышимости она услышала смутный шум, который с каждым шагом всё нарастал, превращаясь в гул, а затем — в отчётливый свист, улюлюканье и рёв сотен глоток.

Она вышла под арку ослепительного света, моргнув от неожиданности и застыла.

Перед ней раскинулась песчаная арена, огражденная высокими решетками, за которыми бесновалась пёстрая, возбуждённая толпа. Воздух дрожал от криков и пах пылью, потом и опасностью. И прямо над ней, усиленный магией, прорвался хриплый, театральный голос распорядителя:

— … А сейчас, дорогие гости, финальный бой нашего вечера! Противостояние, которого вы все ждали! Впервые на арене благородная госпожа! Поприветствуем Смертоносную Белла-а-адо-о-онну! Сколько она продержится против своего самого страшного кошмара? Раунд? А может два? Делайте ваши ставки, господа! Загляните в глаза собственному страху!

Глава 13

Павел Александрович Урусов был княжичем. Род его происходил из той же Чёрной сотни, вернее, род его относился к Чёрной сотне, однако же со временем захирел. Отчасти они имели способности к обороту, но относились официально к светлой фракции, поскольку ещё одной активной способностью была магия природы и ощущение соответствующих лекарских, алхимических трав, ингредиентов и прочего. В то время как те же Угаровы относились к тёмной фракции, хотя та же химерология была лишь условно тёмной, поскольку они создавали живых существ и улучшали их для определённых целей. Чем это могло… каким образом такие способности отнесли к тёмным, всегда интересовало Урусова, однако же спорить с предками было себе дороже.

Род Урусовых происходил из-под Мурома и в последнее время потерял былое могущество, более того, и сильно обеднел. В связи с чем мать, вдовствующая княгиня, сделала последнюю ставку на обучение сына в столице, где он смог бы завести полезные знакомства, а возможно и подыскать богатую невесту. Радовало, что Павел показал соответствующий ранг владения магией и поступил. Но стоимость обучения в столице, прямо скажем, кусалась. Матери пришлось вытрясти все тайники и заложить земли в Сибири, чтобы оплатить сыну первоклассное образование. Денег в семье было прискорбно мало. От боевой тысячи медведей-оборотней, выставляемых на войну родом, сейчас осталось едва ли сотня старых ветеранов, ещё сражавшихся когда-то бок о бок с отцом и с дедом Павла. У молодняка же оборотней всё было гораздо скромнее. Магические способности встречались всё реже, оставалась в большинстве случаев лишь способность к обороту, и это тревожило Урусовых — ведь дворянские роды империи зачастую были сильны именно магическими способностями, а не вторыми ипостасями.

Посему, понимая, что род ослабевает, Урусовы начали искать союзников, и одними из таких союзников мать в приоритете называла тех же Угаровых, обозначая, что у них появился наследник, который быстро завоевал уважение в высшем свете, оказавшись камер-юнкером Его Императорского Высочества. А значит, с таким человеком незазорно было вести дела и устанавливать дружеские отношения. И пусть Угаровых формально причисляли к тёмным, как химерологов, а Урусовых к светлым, как магов природы, представители обоих родов веками сражались бок о бок в Чёрной сотне.

Сам Павел частенько поддавался звериной натуре и мог быть несколько скор в суждениях и деяниях. Мать попеняла ему за то, что он сначала делает, поддаваясь эмоциям, а потом думает. Так вышло и в первый день занятий, когда, обнаружив на некоем мальчишке не особого статного телосложения знак Чёрной сотни, Урусов не сдержался и хотел было сорвать столь почётный знак — ведь ношение его было строго регламентировано, — отчего вышла небольшая стычка. Как оказалось, он своими необдуманными действиями в общем-то едва ли не схлестнулся с тем, с кем мать советовала установить ему хотя бы товарищеские отношения в рамках обучения.

Но Павел не стал себя долго корить. К счастью, Угаров показал себя не как последний подонок и засранец, умело сведя на нет разгоравшийся конфликт, и перевел всё в предложение спарринга. Оборотень с удовольствием принял его. Всё-таки гораздо приятнее было устанавливать дружеские отношения с адекватным человеком, коих среди первокурсников оказалось меньшинство. Понятно, что были ещё самородки из простолюдинов, однако же они помочь в ситуации ослабления рода Урусовых не могли, а потому приходилось выбирать из тех, кто есть.

Опять же, поведение Угарова за эту неделю ничем компрометирующим не отметилось, в том числе и умудрился погасить явно назревающий конфликт между Вороновым и простолюдинами, причём достаточно изящно. Все прекрасно понимали, что там произошло нечто совершенно иное, чем было озвучено, однако же никто не стал вмешиваться. Во-первых, Воронов был сыном министра иностранных дел, а во-вторых, далеко не все хотели переходить дорогу мстительному гадёнышу Воронову-младшему, который отчего-то решил, что он находится на первом курсе на правах местной звезды. Но, то ли судьба благоволила первокурсникам, но не прошло и недели, как Воронова перевели из столичной академии. Вполне возможно, что до отца дошли слухи о выходке сына, но, как ни крути, за подобное могли лишь пожурить, а потому выходило, что где-то нашли более статусное, подходящее для Воронова заведение, что было весьма удивительно — ведь в столичную академию попасть на обучение хотели все.

Сам спарринг, прошедший между Павлом и Угаровым, показал, что соперники друг друга стоили. Да, более массивный Павел во второй ипостаси, казалось, мог бы легко задавить Угарова. Причём, положа руку на сердце, Павел даже не знал, во что обратился его соперник. Поговаривали, что княгиня провела трансплантацию и пересадила ему ногу горга, но, исходя из того, что он видел, пересадили там не только ногу, а чуть ли не голову, руки и всё остальное тело. Нечто шипастое, с множеством роговых наростов, чешуёй и с когтями не меньше, чем у медведя, было лишь на полметра ниже Урусова. А ведь Павла считали гигантом. Причём, что интересно, чешуя у Угарова имела чёрно-сиреневый отлив, в то время как единственный горг из коллекции княгини Угаровой явно был обсидианово-чёрный. Посему, что это за тварь, оставалось только догадываться.

Впрочем, как оказалось, тварь была не совсем из рептилий — двигался он весьма пластично, словно в предках у него были кошаки. Острота когтей, оставлявших рваные раны, тоже соответствовала кошачьим. А вот скорость реакции и даже лёгкое принюхивание в процессе относилось как раз-таки больше к псовым.