Обратный отсчет: Равнина - Токацин

чем рэссена. Этот Сэта знает другого, который так делает. Но редко. Отливки из рэссены — прочные. А эти осколки, если их переплавить, будут хрупкими и мутными. Тот Сэта иногда делает бусины. Хорошие получаются редко.

Гедимин кивнул. «Понятно. Они не могут очистить воздух. Слишком много примесей попадает в расплав. Стекло к ним чувствительно. Надо подумать, как устроить фильтрацию…»

— Сэта говорят, чтобы ты был осторожен с ловушками, — сказал Вепуат, пристёгивая к скафандру шлейки — все «трилобиты» уже устроились на его плечах. — Твою броню не порежет, а жёлтую одежду — легко. Идём, а? Ты вроде работать собирался…

Гедимин недовольно сощурился, хотел что-то сказать, но вовремя заметил, что жёлтый свет погас — Сэта растаяли в воздухе. «Переместились с огнём,» — невесело ухмыльнулся он. «И опять я не проследил…»

— Идём, — буркнул он. — Значит, с выдуванием стеклянной массы они незнакомы…

— Ты их челюсти видел? — спросил Вепуат. — Хорошо рассмотрел? Я думаю — у них просто физически не выйдет. А у Скогнов, может, и вышло бы… Тьфу! Гедимин, тебя Айзек о чём просил⁈ Не тащить сюда никаких новшеств!

Гедимин смерил его озадаченным взглядом — он задумался об очистке воздуха и о форме мундштука под вытянутые многозубые челюсти и, кажется, пропустил в рассуждениях Вепуата какое-то звено.

— Это всё решаемо, — пробормотал он, снова погружаясь в свои мысли. Вепуат, сердито фыркнув, толкнул его в бок.

— Держи свою ксеноорганику! — он сунул Гедимину дохлое существо с ядовитыми шипами. — Идём, идём, не время улетать на Энцелад!

…Дохлый летучий хищник ещё болтался на броне Гедимина, когда сармат ввалился в лабораторию с охапкой «стекла» в руках; если бы хвост не зацепился за скобу, он о зверьке и не вспомнил бы. Досадливо щурясь, он сбросил тушку на стол Вепуата, мельком подумал, что надо будет поискать Айзека и отдать образец ему в руки, но тут же забыл и об Айзеке, и обо всей равнинной фауне. Литейная станция была свободна; тигли остыли до комнатной температуры — ими, похоже, давно не пользовались. Гедимин, оставив гору промытого «стекла» на столе, пару минут возился с настройками, — материал был редкий, в стандартные режимы ещё не занесённый, и сармат вспоминал его характеристики на ходу. «Здесь пройдёт сброс шлака,» — отметил он промежуточную температуру и двинулся вверх по шкале. «Расплавление… ага, вот здесь оно станет достаточно пластичным. Настроить режим дутья…»

Он загрузил тигель до половины, когда за спиной насмешливо хмыкнули.

— Всё-таки разграбил Сфен Огня? И что сказали аборигены?

Гедимин, не оборачиваясь, локтем указал на вскрытый пузырь защитного поля. Там оставалось ещё много осколков — сармат успел вынуть едва ли четвёртую часть.

— Можешь взять половину. Хорошие характеристики, — сказал он, загружая полупустой тигель. — Сделаешь нормальные лицевые щитки. Прочные, с примесью ипрона. Дурацкие плёнки ни от чего не защищают.

Кенен Гварза, хмыкнув, запустил руку в пузырь, вынул крупный осколок и повертел его в пальцах.

— Допустим… — пробормотал он. — А что с твоими плёнками? Ещё в реакторе? Выгорели в золу?

Гедимин, оторванный от мыслей о свойствах равнинного «стекла» и сравнительных характеристиках оболочек твэлов, сердито фыркнул.

— Плёнки целы. Надо испытывать. Час на это уйдёт.

…Уходя от литейной станции, Гедимин быстро оглянулся на задвинутую переборку — никто не вломится в отсек? — и украдкой погладил тёплый кожух. После столкновения с местными «технологиями» — если это можно было так назвать — сармату каждый раз хотелось обнять лабораторное оборудование, и он с трудом сдерживался. «Не завидую я тем, кто тут останется,» — думал он, выбираясь из бронехода. «Одичают за пару месяцев.»

…Над столом поднялось защитное поле. Гедимин придвинул к себе кювету и, помедлив, осторожно снял с неё белесый колпак. Плёнки лежали внутри округлой горкой и, когда сармат их тронул, развернулись, а не рассыпались, — и прочность, и упругость сохранились даже после месяца облучения. Гедимин, настороженно щурясь, сжал весь комок в руке, покатал между ладонями, небрежно кинул на стол и выдернул три плёнки разных цветов. Вытянулись они не сразу, а когда клубок «отпустил» их, вылетели с щелчком. Сармат снова сжал их в кулаке и почти минуту сидел так, прислушиваясь к ощущениям. «Чутьё» молчало.

«Трещины и каверны отсутствуют…» — Гедимин накрутил плёнки на пальцы, взял концы другой рукой, с силой растянул и снова замер. «Эластичность… упругость… да, всё без изменений. Механическая прочность…» — он сжал пальцы в кулак и усилил натяжение. Жёлтая плёнка лопнула быстро, больно щёлкнув сармата по чувствительному участку. К тому моменту, как не выдержала и надорвалась красная, у Гедимина ныли плечи, а лицо покрылось испариной. Довольно хмыкнув, он бросил обрывки на стол и включил резак. «Проверить на экстремальные температуры и коррозионную стойкость.»

… — Гедимин!

— Кет, мать твоя колба!

В защитном поле, прикрывающем вход в шатёр, появилось прозрачное окошко. Снаружи в купол заглядывали два недовольных сармата. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», опустил сфалт (сегодня работающий лабораторным облучателем — кто растащил все лучевые источники, сармат ещё не выяснял) на стол и вскрыл поле изнутри. С края стола свисали закреплённые на струбцине эластомерные плёнки; под ними висел, не двигаясь, мифриловый стержень. Держали его над полом только силы бредового равнинного «магнетизма», но преодолеть их притяжение Гедимин не смог даже двумя руками — только помял себе ладонные щитки и едва не сломал струбцину.

— Ага, — кивнул сам себе Айзек, взглянув на установку и свисающий с неё стержень. — Вижу, что работает. Это облучённые плёнки?

— Угу, — отозвался Гедимин, поднимая сфалт со стола. Оба сармата стояли сбоку от него и под лучевой поток не попадали — а впереди, за установкой, кванты перехватывало защитное поле. Зелёный луч сверкнул, плёнки сжались, выдёргивая мифриловый сердечник из «магнитной» катушки, металлический стержень упал на подстилки и в них завяз.

— Месяц непрерывного облучения, — медленно проговорил Гварза, сжимая обмякшие тяжи в кулаке. — Признаков заражения нет, механическая прочность… Прочность проверил?

Гедимин молча развернул перед ним голограмму — страницу лабораторного журнала с недавними