"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

трогать самолёт нельзя. За мелкую плату Васген позволяет им посмотреть поближе и охраняет. А я получаю свою долю, которую конвертировал в горячее питание и удобную сидушку.

Названный Васгеном что-то проговорил на своём, Федор кивнул и перевёл:

— Васген спрашивает, когда мы улетаем, как долго он сможет зарабатывать?

— Ты знаешь их язык?

— В основном, только ругательства. Их я вообще коллекционирую. Будешь кушать?

— Да, немного.

Я присел рядом и с удовольствием покушал мяса и каких-то злаков, хорошо, что кумыс никто не предлагал.

— Не знал, что у тебя так сильно развита коммерческая жилка.

— Неее, — протестующе протянул он. — Мне ужасно не хотелось нарушать эту тишину, открывать пальбу и отгонять их огнём. Я просто стал разговаривать, они сами это предложили. Так что насчёт отлёта? Сейчас или утром?

— Давай решим. Как считаешь, полетим сейчас? Или надо придумывать, где заночевать?

— Небо чистое, холодное, но безоблачное. Я не фанат ночных полётов, но полетел бы сейчас, потому что самолёт оборудован ПНВ, для первого пилота.

— ПНВ? Ночное виденье?

— Артефактное. Простое, но рабочее.

— Я бы тоже полетел сейчас и побыстрее оказался дома.

— Побыстрее только при помощи магических свитков, — развёл руками он.

* * *

После сытной простой еды клонило в сон. Лицо горело огнём от пыли и ветра, голова болела, но в багажном отделении и поясном планшете были бесценные документы.

Мы были как Карлсон, в том смысле, что обещали вернуться. Провожал нас Васген и ещё полсотни степняков улуса Юбы. Сам Великий Каган уже благополучно дрых, но есть народ оказывал нам почести. Самым искренним был Васген, он собирался заработать на следующем прилёте.

— Фёдор Иванович!

— Что?

— А сможем сесть там? — я показал вниз и влево. Мы отлетели от стоянки Юба уже километров на пятьдесят-семьдесят.

Вообще-то меня заинтересовал остров, но это постольку-поскольку.

Фёдор неохотно сбросил скорость и посадил машину прямиком на лугу возле реки, подняв стаю птиц.

…

— Если не ошибаюсь, это верховье Оби?

— Не знаю, надо по карте смотреть. А что? — насупился Фёдор

— А то, что здесь река с большой натяжкой судоходна.

— Земли твоего приятеля Юбы — это горы, леса и низины. Он хоть и степняк, но выше по течению пороги и перепады.

— Но если вниз она будет судоходна, то река — это источник пресной воды, а в качестве транспортной артерии способна торговать с Новосибом.

— К чему это всё? Аркадий, нам лететь пора, я не буду взлетать в темноте. А ещё тут комары такие, что винт запутается или погнётся. А если заночуем тут, то нас просто сожрут заживо.

— Ладно, полетели.

* * *

Через два дня я, будучи гладко выбрит, помыт и отглажен, стучался в дверь кабинета мадам Гадюкиной.

— Да-да. Что Вам? А, Аркадий? — она вопросительно посмотрела на цветы, которые я держал в руке.

— Смею заверить Вас, что пока не рассматриваю вариант отношений, — она недвусмысленно показала на букет. — И не пойду на свидание.

— Моё сердце разбито навек, — трагически ответил я, а она наклонила голову, потому что было не понятно, это у меня сарказм или я правда хотел к ней «подкатить». — Но у меня есть вопрос куда более важный.

— Говорите, барон.

— Для начала прошу Вас принять этот скромный букет!

Скромный букет с трудом преодолел дверной проём и подходящей вазы к нему не было.

Она приняла букет, и теперь её волновал вопрос, куда девать эту «икебану». Но это уже была не моя проблема.

— Во-первых, я докладываю, что сдал комплект документов на регистрацию в качестве игрока… в смысле, участника биржи макров.

— Безмерно рада, — Гадюкина наконец нашла подходящую ёмкость, ею оказалась какая-то античная широкая ваза, которая стояла только в качестве стилистического украшения. Не совсем понял, чему конкретно она была рада, моему биржевому прогрессу или найденному экзотическому держателю этого воистину великанского букета?

— И второе. Поскольку это направление Кротовский отнёс к Вашей компетенции, я вручаю Вам, как представителю правительства Кустового, верительную грамоту.

— Какую грамоту?

— Вообще-то её положено вручить правителю. Однако я не силён в дипломатическом этикете и мне этому предстоит учиться. Но он сейчас в каком-то отъезде, как пояснили мне в нашей администрации, так что я пришёл к Вам.

— Ко мне. Почему ко мне? Что там относится к моей компетенции? И что такое верительная грамота?

Глава 24

Срок или медаль

— Верительная грамота означает, всего лишь, что я посол, — скромно улыбнулся я.

— Куда ты посол? Что за детское сюсюканье⁈ Или это пряный, или слабосолёный?

— Просто посол. Посол каганата Южный Алы Тау в Кустовом. Дипломат, — я развёл руками, как Мэттью Макконахи.

— Ну, давай что ли, грамоту свою, — задумчиво выдавила из себя Гадюкина, — грамотный ты наш. А мне надо подумать, с коллегами посоветоваться.

Я передал ей верительный документ, он хранился во внушительном конверте с надписью «Почтовая служба Южного Алы Тау». Конверт был не запечатан и использовался в качестве «файла», упаковки для документа, потому что как таковых «файлов» в этом мире, насколько я знаю, нет.

Можно было бы, кстати, наладить производство… Хотя, слишком очевидно, думаю, что так любящих прогресс попаданцев и ловят.

Отсюда мне надо в одну очень общественную организацию.

…

Неприметное нежилое здание, полное газетчиков, в том числе «Кустовские известия», местной жёлтой прессы, мутный массажный салон, компании по торговле сельхозтехникой, офис торгового дома литейного производства, юристы (само собой), все как один, с не блестящим образом идущим бизнесом, иначе смогли бы позволить себе офис в более фешенебельном месте. Ну и, разумеется, тут же «Региональное общество исследования общественных явлений и межнациональных отношений».

На пороге курили два немного нервных дёрганых персонажа, по обрывкам фраз было понятно, что это газетчики.

— Не подскажете, а служащие из двести седьмого на месте?

— А кто их знает, они всегда тихие, даже не курят. Ладно, Пётр, мне пора.

Тот, кого назвали Петром, остался, у него ещё половина папиросы оставалась невыкуренной. Он скептически посмотрел на меня, как на потенциального собеседника во время неспешного курения.

Похоже, что эта процедура была в его работе самой главной и интересной, он не собирался её сворачивать из-за ухода второго.

— А Вы, простите, журналист? — спросил его