Изгой. Проклятье клана - Макс Громов

Горислав нервно поворачивал в руках топор, мускулы на его широких плечах играли под кожей, будто он уже видел перед собой врага.

К нам подбежал запыхавшийся Светозар. Его бледное лицо покрылось каплями пота, а глаза блестели, как у зверя, учуявшего опасность.

— Видели! — прохрипел он, пытаясь отдышаться. — Не успели добраться... Это люди князя. Впереди трое разведчиков. За ними — обоз.

Я кивнул, медленно следя взглядом за темными силуэтами всадников, приближавшихся к лагерю. Они двигались неторопливо, но уверенно — словно волки, обнюхивающие территорию перед нападением.

— Будьте готовы! — громко скомандовал я, затем добавил тише, наклонившись к Светозару: — Наши «гости» успели скрыться?

— Да. Шли вдоль стены, как тени. Их не заметили.

— Хорошо. — Я выпрямился, готовясь к встрече. — Тогда давайте поприветствуем посланцев нашего дорогого князя. Посмотрим, какой ветер их сюда занес.

Светозар сжал мое плечо, его пальцы дрожали.

— Если что-то пойдет не так... — он понизил голос до шепота, — у нас есть две пещеры возле шахт. Оттуда еще никто не выбирался.

Я встретился с ним взглядом — его глаза были холодными и решительными.

— Сначала попробуем договориться. А там... посмотрим.

Всадники приблизились медленно, словно давая нам время рассмотреть их. Первым спешился высокий мужчина с бритой головой, на которой выделялся грубый шрам — он тянулся от скулы до самой брови, делая его лицо еще более неприветливым.

Его доспехи, хоть и потертые, выглядели крепкими, а на поясе болтался тяжелый меч с рукоятью, обмотанной черной кожей.

Он окинул нас оценивающим взглядом, и я прекрасно понимал, что мы в его глазах выглядели жалко: одежда в пыли, лица, обветренные пустынным ветром, руки, исцарапанные работой в шахтах.

Их было трое.

Как раз по болту на каждого, — мелькнула у меня мысль, и пальцы непроизвольно потянулись к поясу.

— Мы — посланники князя Доброгора Светоносного, величайшего из правителей этих земель, — его голос звучал холодно, без эмоций, будто он зачитывал приговор. — Князь, как законный властитель города Яромира, приказывает всем его жителям покинуть пределы поселения.

Я усмехнулся.

Такого поворота я не ожидал.

Он хочет нас выгнать. Думает, что мы покорно уйдем в пустоши, где нас либо растерзают твари, либо убьет жажда.

Но не тут-то было.

— И сколько у нас времени? — спросил я, намеренно переспрашивая.

Лысый нахмурился, его шрам покраснел от напряжения.

— Времени нет. Собирайте вещи и уходите.

В этот момент на площадь въехал обоз — четыре повозки, окруженные еще четырьмя всадниками. Они остановились, но не спешивались, лишь сжимая в руках копья. Один из них, в шлеме с забралом, медленно провел рукой по эфесу меча.

— Вы обязаны покинуть город.

Я сделал шаг вперед, ощущая под ногами хруст выжженной земли. Муран и Горислав синхронно сдвинулись ближе, их тени слились с моей в предвечернем свете. Воздух наполнился запахом конского пота и металла - всадники явно проделали долгий путь.

– Представьтесь, - мой голос прозвучал ровно, но в нем читалась сталь.

Лысый посланник медленно приподнял бровь, отчего его уродливый шрам изогнулся, словно ядовитая змея.

– Представиться? - он растянул слова, будто разговаривал с недоумком.

Я не дрогнул, продолжая смотреть прямо в его маленькие, как у кабана, глазки.

– Откуда нам знать, что вы действительно люди князя?

Его смех прозвучал резко, как треск ломающейся ветки.

– Наша форма разве недостаточное доказательство?

Мои пальцы непроизвольно сжались. Эти цвета - синий с серебром - я знал слишком хорошо. Но...

– Форму можно украсть. Или снять с мертвых.

Тишина повисла густая, как болотный туман. Даже кони замерли, почуяв напряжение.

– Боярин Калмыков, - наконец сквозь зубы процедил лысый, ударив себя в грудь латной перчаткой. - Этим городом теперь буду управлять я.

Мой взгляд скользнул за его плечо к обозу. Тяжелые повозки, охраняемые четырьмя всадниками...

– Городом управлять? - я намеренно сделал паузу, давая словам осесть. - Чем тут управлять? Источник иссяк, не дома - руины.

Калмыков нахмурился, его толстые пальцы забегали по рукояти меча.

– Это уже наше дело. Собирайте вещи!

Я медленно поднял руку, показывая, что мы не вооружены.

– Боярин Калмыков, позвольте представиться - Зоран Родимич. Управитель этих земель, назначенный князем Доброгором Светоносным.

Глаза Калмыкова сузились до щелочек, в них мелькнуло что-то – то ли узнавание, то ли внезапное понимание. Да, он прекрасно знал, кто я. Это читалось в том, как его пальцы непроизвольно сжали рукоять меча.

Я продолжил, тщательно взвешивая каждое слово:– Вы говорите о приказе князя Доброгора... Но у меня на руках иной указ.

Калмыков резким движением достал из-за пазухи скрученный пергамент и протянул мне. Бумага была холодной на ощупь, несмотря на дневную жару. Медленно развернув его, я почувствовал, как потрескавшийся воск печати осыпается под пальцами.

– По документам всё верно, – кивнул я, намеренно делая паузу. – Вас предупреждали о Мгловее? О тенях?

Голос Калмыкова дрогнул почти незаметно:– Да…

– Ну вот и славно, – я вернул пергамент, – значит, до утра доживёте.

– Мгловей?! – внезапно вскрикнул один из пришлых. Это был коренастый мужчина с лицом, изрытым оспинами, и чёрной повязкой на левом глазу. – Откуда он здесь?!

– Теперь это не наша забота, – пожал я плечами. – Мы же покидаем город.

Одноглазый не унимался:– И как вы защищаетесь от Мгловея? От теней?

Калмыков резко развернулся к нему:– Заткни пасть, а то первым вышвырну в пустоши!

– Нас обманули! – Одноглазый в ярости стукнул кулаком в ладонь. – Говорили, город безопасен! Ты хоть раз видел Мгловея? Я – видел! – Он дёрнул повязку. – Поэтому и остался без глаза!

Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Мы замерли, изучая друг друга. Ветер усилился, принося с собой колючие ледяные брызги. Воздух стал резко остывать – предвестник ночной бури. Ни они, ни мы не были к этому готовы.

— Есть другой вариант, — нарушил я тяжёлое молчание, чувствуя, как ледяные порывы ветра тут же уносят мои слова прочь.

— Мы поможем вам... если вы поможете нам.

Ветер завыл ещё сильнее, срывая с губ последние слова, заставляя нас прищуриваться от летящей в лицо пыли и первых колючих капель.

Пора было уходить в дома — утеплять их, готовиться к надвигающемуся