Последний Герой. Том 1 - Рафаэль Дамиров

А дело вышло громкое: покушение на убийство сотрудника полиции при исполнении (Рябой-то чуть Кобру не задушил), покушение на убийство гражданского (в Палыча стрелял), причинение тяжкого вреда здоровья ему же, плюс незаконное хранение оружия и боеприпасов.

Сам Рябой молчит, как рыба. Ни в чём не признаётся. Но нам его признания и не нужны, обвинение держится на показаниях: моих, Кобры и Палыча. Этого достаточно, чтобы упрятать его надолго, только нам нужно не это. Нам нужно подтянуть его к убийству блогера и, в идеале, конечно, к делишкам Валета.

И всё бы ничего, но следак смотрит так, будто это я сейчас под следствием, а не Рябой.

Следак скользкий, как мокрый уж. Евгений Эдуардович Зыкин — лет сорока пяти, аккуратный, выглаженный, с вечной полуулыбкой «я-ж-добрый». Говорит мягко, вежливо, по имени-отчеству, будто тебя в гости приглашал. Вот-вот подмигнёт, мол, ну ты ж сам всё понимаешь. Он не кричал, не угрожал. Он просто обволакивал, как тёплая лужа киселя, и в какой-то момент ты сам ему начинал верить. Дела против ментов ему отписывали. В отделе его называли Пауком. Потому что улыбался — и тянул за ниточки. А раз-раз — сам не заметишь, как уже лапками дёргаешь.

Но со мной такое не прокатит.

— В свой выходной, да, — кивнул я. — Поехал, так сказать, за компанию. Опыта нюхнуть, оперативной работы. Я ж перевожусь в розыск, спросите у Мордюкова — он в курсе.

— Угу… — протянул следак, глядя поверх очков. — Только вы не орган дознания, не оперативник. Полномочий проводить ОРМ и задержание не имели.

На понт берёт. Кто ты, дядя? Ты за закон или за цирк?

— Как любой сотрудник МВД, я обязан пресекать правонарушения. Это прописано в законодательстве.

— Вы могли просто сообщить в дежурную часть.

— А вы могли просто записать мои показания. Без дурацких вопросов.

Он зыркнул зло, бровь дёрнулась, но тут же улыбнулся — опять этот прищур, будто мы на чаепитии в школьном классе, а не в протокольной комнате.

— Максим Сергеевич, — сказал он, — я просто хочу понять, какие основания и мотивы были у вас вот так… геройствовать.

— За геройство теперь сажают? — усмехнулся я. — Вам Оксана Геннадьевна уже обрисовала ситуацию. Рябинин, сотрудник ЧОП «Легион», был похож по ориентировке на фигуранта, совершившего грабёж. Подозрение было обоснованное. Дальше действовал по обстановке.

Следак ничего не сказал, только кивнул, как будто поставил в голове галочку. А у самого в глазах всё тот же блеск. Будто примеривается, с какого угла удобнее укусить.

Шутку с великами мы с Коброй сразу отмели, когда версию продумали, что говорить на допросах будем. Пересмотрели всё и придумали вариант поубедительнее. Я даже озадачил криминалиста Корюшкина — на скорую руку состряпать субъективный портрет по одному из старых, нераскрытых грабежей. Фоторобот должен был быть похож на Рябого.

Кобра подключила своего «вечного понятого» — так у нас называли проверенных людей, которые могли «вспомнить» нужное в нужный момент и подписать. Добровольные помощники, работали не за идею, а за пузырь и хрустящую купюру. Маргиналы, в основном, но надёжные в этих делах. Псевдосвидетель дал показания задним числом: мол, рыло видел, описать могу. По его словам портрет и составили. Мухлёж? Да. Но во благо.

— Мне нечего добавить, Евгений Эдуардович, — сказал я и потянулся за авторучкой. — Давайте распишусь. У меня справки горят, по административке аналитика не подбита, работы — конь не валялся.

— Вот здесь, пожалуйста, напишите, — следак придвинул лист. — «С моих слов записано верно, мною прочитано». Подписи — здесь, здесь и вот тут.

— А вы Рябинина куда определили? — спросил я между делом.

— В ИВС, в подвале. Куда ж ещё. Работаю с ним. Перед выходными в СИЗО этапируем.

— Это понятно. Я о другом — его бы в отдельную камеру.

— Отдельных не предусмотрено. Дело обычное, в общей посидит.

— Я ж не про комфорт. Но можно ж уплотнить кого-то. Пусть один в четырехместке позагорает. Он ведь у вас не за кражонку сидит. Вам Оксана Геннадьевна не говорила, что нельзя его в общую?

Следак нахмурился.

— Молодой человек, вам какое дело? Идите, пишите свои справки. Кто, где и с кем сидит — решу без подсказок.

Вот сука…

Нехорошее предчувствие кольнуло в груди. Я молча расписался, развернулся и вышел. Направился к себе, но не успел дойти — зазвонил смартфон. Нажал на зеленую трубку.

— Алло, ты как там?

— Максим… — голос Кобры был неспокойный. — Такое дело… Меня вывели из игры. Сплавили на больничный.

Ясно. Коротко и по делу.

— Кто? — столь же коротко уточнил я.

— Не знаю. Но начальник медико-санитарной части лично выписал мне бюллетень. С госпитализацией в ведомственный стационар, прикинь. Санаторий, бля… койка, тумбочка, психолог, ванны, душ, мать его, Шарко.

— Может, заботятся? Ты вообще-то на ногах держалась с трудом.

Оксане действительно досталось, но всё-таки… в такое удивительное радение за здоровье сотрудника лично мне верилось с трудом. И сама она тоже возразила:

— Ай, Максим, не мели ерунды. Кто-то спецом это сделал через Мордюкова. Я в норме. Давление как у космонавта. Голова не кружится. Просто… ну, задвинули. Сказали: стресс, нельзя на работу. Психолог рекомендовал отдых. И всё — досвидос, пишите письма…

— Сбеги.

В трубке тяжело вздохнули.

— А смысл? На моё место уже назначили ВРИО. Я теперь — никто. Без полномочий.

— Ё-е… Кого назначили?

— Не поверишь. Я сама в ахере…

Друзья! в каждой главе есть пасхалки! Пишите в комментариях, если их найдете. Спасибо.

Глава 15

— Только не говори, что мажорчик теперь за главного, — пошутил я.

Думал, что пошутил.

— Он самый, — огорошила Кобра.

— Ёшкин кот… А Морда куда глядит?

— Морда? Да он, по-моему, давно уже никуда не глядит. Главное для него — чтобы перед главком в шоколаде быть, выслужиться. А отдел? Да плевать он на него хотел.

Желания оспорить не возникло.

— Или, может, под Валетом ходит? — понизив голос почти до шепота, предположил я. — Смотри, мы сунулись, а нам сразу по рукам.

— Я об этом тоже думала. Не исключено. Так что, Макс, ты сам осторожнее. Паук уже показания у тебя брал?

— Брал. Вопросы закидывал, как удочки. Хитрожопый, гад.

Она явно меня сразу поняла, хоть я