Ревизор: возвращение в СССР 38 - Серж Винтеркей

там достаточно. Потом по мере докладов Бортко в «Полёте» будем корректировать, если понадобится. Значит, прямо сейчас набирай Бортко, скажи, что я велел вам встретиться, и вводи в курс дела. Держи тогда свои бумаги обратно.

Захаров открыл портфель, достал картонную папку и дал мне.

Я тут же ее открыл, чтобы убедиться — да, тут те самые бумаги, что я ему передавал по приезду из Крыма. Захаров одобрительно кивнул:

— Правильно, все проверять нужно. Хорошо, тогда пока что все. И конечно, твой процент, Паша, по Крыму будет выше, чем у остальных. Вот все бы так, даже на отпуске думали о наших делах…

Мы попрощались, и Захаров пошел в сторону горкома. Мы с Мещеряковым переглянулись.

— Пойдем искать ближайший телефонный аппарат, звонить Бортко? — предложил я.

— Чего его искать, он тут рядом. Пошли…

* * *

Крым, Фрунзенское

Николаенко наконец понял, что его вырвало из сна. Кто-то лупил во входную дверь кулаком.

— Да кто там так шумит? Совсем с ума, что ли, сошли? — пробормотал он, одеваясь. Вчера он сильно перебрал, так что процесс этот затянулся. А стук не прекращался…

До двери он дошел в весьма злобном состоянии, полностью готовый накричать на того, кто так бесцеремонно вырвал его изо сна. Перед самой дверью вдруг вспомнил про свои опасения, что его придут грабить. Нашарив левой рукой стоявшее около двери ружьё, опасливо выглянул в глазок. Но тут он увидел, кто к нему пришёл, и тут же растеряв весь боевой настрой, засунул ружье под висевшую на вешалке одежду. Пошел открывать дверь. В голове билась одна мысль: почему дядя приехал так неожиданно? Неужели узнал, что он потерял эту тетрадку? Но как? И в ней же не было ни слова о нём…

Впустив Кучко, он растерянно спросил:

— Дядя? Почему не предупредил? Я бы тебя встретил!

— Тебе с таким перегаром только за руль и садиться! — брезгливо поморщился дядя, по-хозяйски закрывая за собой дверь, — иди, хоть голову засунь под воду, чтобы соображал получше, разговор к тебе серьёзный есть.

Ошалевший от такого вторжения и настроя дяди на важный разговор, когда он сам в таком состоянии, Виктор беспрекословно пошёл в ванную комнату и засунул голову под холодную воду. Полегчало, соображать он точно стал лучше.

Дядя тем временем уже поставил чайник на огонь, и в данный момент изучал его холодильник.

— Присаживайся, дядя, я сам сейчас на стол накрою, — поспешил он к нему.

Дядя присел. Подождал, пока он нарежет бутерброды и нальет чай. Когда он уселся к нему на стол, он сказал.

— Виктор, я тобой очень недоволен. Ты меня подставил. Мы с тобой оба висели на волоске…

— Дядя! Что ты имеешь в виду? — вообще не понял, что происходит Николаенко.

— Ты так неаккуратно работал, что тобой заинтересовались аж в Москве! МВД… Понял?

У Николаенко в груди спёрло.

— Насколько все серьёзно?

— Очень серьёзно! Вчера уже и арест был запланирован на сегодня. И меня тоже с тобой. Повезло тебе, что я узнал, метнулся в Москву и договорился с одним очень серьезным человеком, чтобы он нас от милиции отбил. Но теперь он в доле…

Николаенко помолчал. Сказанное дядей с трудом укладывалось в его голове. Хотя он и предполагал, что пропажа тетради с записями ничем хорошим не закончится, но что все будет вот так… Максимум, он думал, что к нему обратятся с предложением выкупить его записи. Для чего еще красть именно тетрадь? Так что, это была милиция, получается?

— Где была милиция? К тебе приходила? — спросил дядя и Николаенко осознал, что произнёс последнюю фразу вслух.

— Нет, это я так, были у меня определённые подозрения. И как именно придётся делиться?

— Москва будет забирать 60 процентов. Ну и нам с тобой тоже нужно многое обговорить. Почему ты мне не сказал, что у тебя тут уже такие масштабы?

— Какие масштабы, дядя?

— Ты мне тут наивной овечкой не прикидывайся, Виктор! — с суровым видом сказал дядя, — ты так развернулся, что нам вышка светила! Сколько за последний год заработал, 103000 рублей, правильно?

Николаенко оторопело посмотрел на дядю. Сумма была точной.

— А ты думал! В Москве все знают! — правильно понял его замешательство дядя. — Ты меня в такие проблемы вовлёк, прибедняясь, а сам в золоте купался. Так что оставшуюся сумму мы с тобой тоже теперь будем делить. Будешь мне отдавать тридцать процентов от того, что останется после уплаты доли московских.

— Но дядя! — сказал Николаенко.

— Никаких дядя! — жестко пресек его возражения тот, — все, твоя казацкая вольница закончилась! Теперь будешь работать под строгим присмотром московских, никакой отсебятины. От них приедет человек, скажет тебе, что и как делать. И не вздумай даже косо поглядеть на него! У ментов в Москве дело расстрельное полностью собрано, расстроишь наших новых покровителей, пойдем под расстрел с конфискацией имущества. Все ясно?

— Ясно, дядя, — обреченно опустил голову племянник.

* * *

Москва

Бортко встретился с нами через час в сквере напротив Пролетарского райкома.

— Ну, что там у вас? — спросил он.

— Давай ты рассказывай, Паша, — попросил Мещеряков, — твоя же затея…

Я рассказал. Бортко слушал, выпучив глаза. Мы его реально поразили.

— То есть, нам еще тысяч шестьдесят в год привалило, и я куратор по крымскому направлению? А почему не ты, если ты все это придумал?

Пришлось рассказать и про этот эпизод.

— Ясно, ясно, ну вы авантюристы, — хмыкнул Бортко, — так мне тогда в сопровождение нельзя, получается, никого давать, кто с тобой ездил, Юрьич?

— Все верно, но я и не планировал. Есть у нас кому с тобой ехать… — ответил Мещеряков.

Бортко, кстати, выглядел вполне довольным, что стал куратором по Крыму. Понять его можно — Крым он любил, а ведь теперь туда будет повод раз в полтора-два месяца мотаться… Придумает ему Захаров поводы, чтобы с работы отлучаться на время этих поездок.

— Паша, тогда нам с тобой нужно, получается, посидеть, прикинуть, что там этому Николаенко менять нужно в его работе. — сказал Бортко.

— Если есть время, то я бы лучше сейчас это и сделал. А то у меня самолет скоро в Палангу.

— Раз так, то найдем.

Сели втроём на скамейке, и я, достав план трансформации нового крымского