Товарищ «Чума» 8 - lanpirot

А вот при тушении температурно-активированной водой, так по-научному называл «туман» тот пожарник-преподаватель, все происходило ровно наоборот: 90% воды использовалось по назначению, и при этом она не утекала, а висела плотным облаком тумана течение почти сорока минут!

И это позволяло расходовать на порядок меньше воды при тушении пожара на открытом воздухе. В случае же лесного пожара можно на его пути создать эти «искусственные облака» — они как следует намочат лес, что значительно затруднит распространения огня, будь то верховой пожар или низовой. А самое важное то, что в этом тумане может свободно находиться человек, да и любое другое живое существо без какого-либо вреда для здоровья!

Итак, надо сосредоточиться, и вспомнить, что там еще по этому поводу говорилось на той лекции. Я попросил моих собеседников меня не отвлекать некоторое время — есть одна идейка, сообщил я им, и мне необходимо её как следует обмозговать. Леший и дед понятливо кивнули, встали с лавок и вышли из-под навеса, оставив меня наедине с моими мыслями.

Дедко Большак пошел в сторону леса, наверное, решил проверить своих зверей, либо еще по какой надобности. А неунывающий дедуля шмыгнул в сторону огорода, где собирали «зелень» и подкапывали картошку для стола мама с дочкой.

— Красавицы, — донёсся до меня весёлый голос Чумакова, — вам помочь?

«Так, хватит отвлекаться!» — одёрнул я сам себя, после чего закрыл глаза, отрешился от всего и сосредоточился. Я обязан был вспомнить, а после использовать эту информацию для нашего спасения.

Так что там было? Я погрузился в глубины своей памяти и словно наяву услышал голос лектора, который освещал историю изобретения способа тушить пожары туманом. Он утверждал, что горячая вода лучше подходит для тушения пожаров, нежели холодная.

Это специалисты выяснили еще в начале прошлого века. В те далёкие (а теперь уже и не очень) времена крутым кипятком заливали горящую нефть. Однако, такая технология для человека была чревата серьезными травмами, причем как от огня, так и от кипящей воды.

Технология приготовления такой воды была весьма простой — ее нагревали до закипания, она становилась «перегретой», после этого вода доставлялась до очага возгорания. А вот «туманная» вода, которую использовали в будущем, являлась, наоборот, «недогретой».

Но она закипала мгновенно, когда попадала в воздух, но не за счет высокой температуры, а за счет разности давления атмосферы и высокого давления, нагнетаемого в специальной установке до двух сотен атмосфер. Выбрасываемая из сопла активированная вода превращалась в водяную взвесь, которая из-за своей легкости и зависала в воздухе.

Изюминкой этого агрегата являлось устройство теплообменника-«экономайзера»[3], которое, собственно, и производило температурно-активированную воду — этот «волшебный» рукотворный туман. Внутри же сама система чем-то напоминала наш родной и до боли знакомый каждому русскому человеку самогонный аппарат.

Основной принцип работы такого «тумана» известен каждому из курса школьной химии. Все знают, что горение — это реакция окисления, то есть соединение кислорода с горючим веществом. Туман тушит огонь потому, что мельчайшие капли воды размером от одного до десяти микрон «цепляют» частицы горючего вещества вместо кислорода — они замещают собой кислород, и горение прекращается.

В принципе, ничего сложного. Вот только как нам воспроизвести этот «рукотворный туман», не имея в наличии самого агрегата? Можно ли заменить его каким-нибудь магическим конструктом? Если нам удастся до завтра найти решение этой сложной задачки — мы будем спасены! Вместе со всем зверьем лешего, что сумело выжить в таких тяжёлых условиях.

Пока я «предавался воспоминаниям», Глаша с Акулинкой, не без помощи моего старика, чувствующего себя в настоящем малиннике, накрыли на стол. Выбор был богат, и стол ломился от «разносолов». Никитины понимали, что в ближайшее время они сюда не вернутся.

А, возможно, не вернутся уже никогда. Поэтому-то и не экономили на еде, которую мы, при всём нашем желании, с собою всю не утащим. На столе хватало солений и копчёностей: грудинки, окорока, корейки, балыки, колбасы, буженины. У меня даже слюна потекла от всего этого мясного изобилия.

Вот, что значит, когда родная бабка — настоящая ведьма: ни одна местная тварь не отважится отобрать «последнее» у беззащитных женщин. К тому же, пока была жива старуха, в их избе ни разу не побывал ни один фриц. И только после её смерти, пока я еще не вошел в силу, случилось нечто подобное. И то, всего лишь один раз.

А еще на уличной печке в кастрюле клокотала свежая картошечка, а рядом на сковородке скворчало мясо, распространяя безумный и умопомрачительный аромат. В животе громко и протяжно заурчало. Я взглянул на деда и понял, что он испытывает то же чувство — чувство настоящего звериного голода. Несколько последних дней мы питались практически впроголодь. В Пескоройке «еды для живых», то есть для нас, не нашлось, а тех сухпайков, что мы брали с собой на задание, оказалось маловато.

Никто из нас не рассчитывал на столь продолжительную миссию, чтобы добраться до Ведьминой балки. Вот и подъели харчи, а охотиться по дороге было просто некогда. И еще не стоит забывать такой факт, как бешенный метаболизм[4] ведьмака, который не сравнить с обменом веществ обычного среднестатистического простака.

А после нескольких суток практически беспрестанного бега по лесам, наши с дедом физические организмы нужно было срочно набить пищей и, желательно до отвала, чтобы они не начали пожирать сами себя. Ведь потраченная энергия должна обязательно восполниться тем, или иным способом.

Я вспомнил свой первый день, когда меня забросило в прошлое, и первый наш совместный ужин с Глашей. Тогда еще Глафирой Митрофановной — несносной и до одури вредной тёткой, какой она мне показалась на первый взгляд… А теперь я в ней души не чаял, да и она расцвела и перестала скрывать от других свою красоту… И характер у неё золотой…

Вот, блин, опять меня на влюблённые сантименты понесло! И о чём это я? Да, я вспомнил, как в свой первый ужин в качестве ведьмака, сожрал еды, которой хватило бы на целое отделение солдат. Причём, залетела она в мой желудок со свистом, и никакого дискомфорта я не испытывал…

— Ну, что, мальчики? — неожиданно задорным молодым голоском произнесла Глаша. — Остатки дорогого французского коньяка допивать будем? У меня его еще пол-ящика осталось!

— Будем! — в один голос гаркнули мы с дедулей.

— Не пропадать же добру? — добавил Ваня, сглатывая слюну.