Смутные дни - Тим Волков

Под бурные аплодисменты на сцену вышли девушки в коричневых гимназически платьях и белых парадных передниках. Проникновенными голосами гимназистки спели а-капелла «Холодно, сыро в окопах» из репертуара Марии Эмской, после чего принялись по очереди читать стихи.

Все за свободой — туда!

Люди с крылом лебединым

Знамя проносят труда…

— Велимир Хлебников, — шепотом прокомментировала Аннушка. — Ах, как же славно…

Хлебникова — и не только его — читала и появившаяся под шквал оваций актриса Софья Гославская.

Времыши-камыши

На озера береге…

Сверкающие глаза. Локоны. Шикарное вечернее платье с голыми плечами. Золотой кулон.

Ах, как ее принимали! Настоящая звезда.

Где каменья временем,

Где время каменьем…

Ну, а после началась собственно рекламная кампания… Иван Палыч (Артем), конечно, золотые времена «Лени Голубкова» и МММ не помнил, но… родители рассказывали…

На трибуне показался какой-то вальяжный господин в смокинге и с седой бородою. Как шепотом пояснили соседи — представитель самого министра финансов Шингарева.

Отпив водички из поставленного на трибуну графина, вальяжный господин откашлялся и…

— К вам, граждане свободной России, к тем из вас, кому дорого будущее нашей Родины, обращаем мы наш горячий призыв… сильный враг глубоко вторгся в наши пределы… только напряжение всех наших сил… затрата многих миллиардов… требует от нас Родина…

Иван Палыч едва не расхохотался в голос: представитель министерства финансов один в один пересказывал газетную статью, кою доктор прочел еще в поезде.

Однако, мог бы и получше подготовиться, ага…

Все же пришлось пожертвовать двадцать рублей — иначе было неудобно.

* * *

Гвоздиков — не Гвоздиков… Целый день Ивану Палычу казалось, что за ним кто-то следит. То в больничке, за окном, вдруг сверкнули чьи-то глаза, то скользнул юркая тень за забором…

— Глюки пошли, — усевшись в смотровой, буркнул себе под нос доктор. — Зеленые, блин, человечки! Доработался! Тяпнуть, что ли, спиртяшки? Впрочем, нет — сначала к Гробовскому. Сказал — к пяти дома будет, пораньше.

Экономя бензин, доктор махнул рукой Аглае, да пошел пешком — что тут было и идти-то. Мимо рощицы, по непыльной дорожке, прибитой ночным дождем да свернуть напрямик, на тропинку, бегущую меж зарослей ивы и краснотала. Желтели, колыхались солнышки-одуванчики, прислушивались к чему-то зеленовато-серые «медвежьи ушки», вот пеночка выпорхнул почти из-под ног, унеслась… А вот утка! Крякнула недовольно и вдруг улетела! Кто-то спугнул?

Иван Палыч резко обернулся — показалось, кто-то шмыгнул в кустах. Наверное, заяц…

Однако, и про пуговицу Алексею Николаичу рассказать не худо. Раз уж сам — никого-ничего. Или про пуговицу говорил уже? Ну, тогда — напомнить. А главное — про Гвоздикова! Да, может, и показалось. А, если нет? Где Гвоздиков — там и Сильвестр. Нет, наоборот, конечно. А то, что Гвоздиков завязал — это еще бабушка надвое…

Выйдя на деревенскую площадь, Иван Палыч прибавил шаг… И остро ощутил чужой взгляд в спину!

Обернулся…

Никого!

Только как-то странно шевельнулись у школы кусточки. А ветра, между прочим, не было…

Ладно, поглядим…

Как проверятся на случай «хвоста» Иван Палыч — Артем — знал только из шпионских фильмов. К примеру, можно наклониться, якобы завязывая шнурки…

Хмыкнув, доктор так и сделал… осмотрелся… и никого не заметив, зашагал себе дальше.

А еще можно подойти к витрине, если бы таковая была. Сделать вид, что чем-то там заинтересовался, а на самом же деле смотреть в витрину, как в зеркало… Ну, вот большие окна бывшего трактира, ныне — гостиница «Гранд-Отель». Чем не витрина?

И тоже — пусто. Только лавочник прошел, поздоровался…

Ну, Иван Палыч! Ну, точно надо бы тяпнуть, хотя б чуть-чуть…

А еще можно…

Да хватит уже!

Нет, все же — в последний раз…

Зайдя за угол, доктор резко развернулся, затаился… Если кто за ним следит — он сейчас вот сюда и выбежит, попадется…

Не, никто не выбежал.

Лишь сзади вдруг послышался чей-то ехидный голосок:

— Плохо вы проверялись, Иван Павлович! Все ваши уловки еще в книжках про Ната Пинкертона описаны! Так что — напрасно. Я от вас не отстала, а вы меня не заметили. Вот!

Доктор повернул голову…

— Анютка! Пронина. А ты чего здесь?

Глава 15

— За вами слежу! — ответила Анюта, хитро улыбнувшись.

— Следишь? — смутился доктор. — Это еще зачем?

— Это игра такая!

— Игра? Только что-то я не помню, чтобы соглашался на такую игру!

— А вас, Иван Павлович, никто и не спрашивал, — ответила Анюта. — За вас все решили.

— И кто же, позволь узнать, решил?

— Тот, кто под этой безобидной вроде бы на первый взгляд игре прячет какие-то свои личные интересы.

— Анюта, ты какими-то загадками говоришь, — сказал доктор, вновь отмечая не по годам острый ум девочки. Эта далеко пойдет. — Расскажи все.

Девочка замялась.

— С одной стороны конечно охота, — кивнула она. — Но обещала…

— Ну коль начала, значит чувствуешь, что что-то не так. Верно?

— Верно.

— Тогда говори. А я обещаю — никому не скажу, что ты рассказала.

— Ладно, Иван Павлович. Вы человек хороший, вы Устинье помогли выбраться из плена. Поэтому я раскрылась. А так вы бы меня никогда не заметили!

— Ну уж прям и не заметил бы! — усмехнулся доктор.

— Не заметили! — рассмеялась Анюта. А потом, вдруг резко став серьёзной, рассказала все про задание Рябинина.

— Для театра упражнение значит придумал? — протянул Иван Павлович, глубоко задумавшись.

А вот это уже было интересно. Рябинин… каким положительным он казался при первой их встрече. Иван Павлович даже подумал, что он интеллигент. Пальтишко, очки, шарф его этот зеленый… А теперь открываются неожиданные грани нового учителя, и они доктору совсем не нравятся. Понятно, что слежка за Иваном Павловичем это не про театр. А про что тогда? Что он хочет выяснить?

Понятно стало и то странное ощущение, что испытывал доктор по пути сюда. Значит не показалось. За ним и вправду следили несколько пар детских глаз. Может, и сейчас следят.

Иван Павлович огляделся.

— Здесь никого нет, — со знанием дела ответила Анюта Пронина.

— Откуда знаешь?

— Я всех по ложному следу повела, — гордо ответила девочка.

— Как это?

— Сказала, что вы скоро пойдете к церкви и лучше