Гений Медицины. Том 2 - Игорь Алмазов

В принципе, основное заболевание могло послужить причиной падения давления, но при некоторых условиях.

— А давно лежит? — спросил я.

— Да неделю уже, скоро выписываться, — ответила медсестра.

Нет, обострение уже купировали, и резкое снижение давления оно вызвать не могло. Тут что-то другое.

— Флудрокортизона двести микрограмм, срочно, — распорядился я.

Пациент в сознании, таблетку проглотить сможет. Ольга Петровна быстро сбегала за препаратом и протянула пациенту вместе со стаканом воды.

Выждав минут десять, я снова проверил Гаврилова кардиологическим аспектом. Девяносто на пятьдесят пять. Всё ещё низкое, но постепенно повышается. Хорошо.

— Как себя чувствуете? — спросил я у пациента.

— Голова кружится, — отозвался он. — И слабость какая-то.

— У вас давление сильно упало, сейчас постепенно повышаем, — объяснил я. — Скажите, вы резко вставали с кровати или делали какие-то физические упражнения?

Ортостатическую гипотензию отметать сразу тоже было нельзя.

— Нет, что вы, — ответил Гаврилов. — Я уже спать собирался. Сходил умылся, а потом резко голова закружилась, чуть сознание не потерял. Вот медсестру и вызвал.

После тщательного осмотра я отмёл абсолютно все причины резкого понижения давления. Оставалась только медикаментозная.

Снова проверив давление и убедившись, что пациенту лучше, я вышел из палаты.

— Какие-то лекарственные препараты Гаврилову вечером давали? — спросил я у Ольги Петровны.

— Да, мне Павел Никитич сказал дать таблетку моксонидина, — взволнованно ответила та. — Сказал, что вечером давление у пациента было высоковато.

Вот и причина резкого снижения давления. Моксонидин — сильное лекарство, вполне могло вызвать гипотензию.

— И дали вы его, пока я разбирался с поступившими пациентами? — уточнил я.

— Да, до этого забегалась со всеми с этими поступлениями, — она опустила голову. — Я что-то не так сделала?

— Да нет, всё как вам и сказали, — ответил я. — С Шуклиным потом сам поговорю.

Я вернулся в ординаторскую. Весь вечер меня донимают пациентами, поступившими из приёмного. Причём пациентами, которым по идее нужно вообще в другие отделения.

Одновременно с этим по приказу Шуклина пациенту, который вообще не страдает повышенным давлением, выдаётся антигипертензивный препарат. Как итог — у него падает давление.

И ведь я уже собирался идти в приёмное и разбираться там. Но решил организовать небольшой перерыв. В противном случае вся эта ситуация случилась бы, пока меня не было на рабочем месте. А ответственность на мне!

Похоже, Шуклин теперь стал работать вместе с кем-то из приёмного отделения. И в этот раз их план почти получился.

Ведь сейчас все поступления как-то резко прекратились…

— Хозяин, — на диван снова залез Клочок. — С пациентом всё в порядке?

— Да, кризис миновал, — рассеянно кивнул я.

— Может, тогда самое время взглянуть результаты ДНК теста? — предложил крыс.

Точно, а ведь вылетело из головы, пока я помогал пациенту. Я достал телефон. Результаты мне прислали электронным файлом.

— Ну что, сейчас узнаем, твой ли это котёнок, — пропищал Клочок. — Открывай! Хочу знать, стану ли я дядей.

— Дядей в любом случае не станешь, — заверил я его.

Итак, момент истины. Нажал на документ и открыл результат.

«Биологическое отцовство Боткина Константина Алексеевича в отношении Красновой Арины исключено. Вероятность отцовства — ноль процентов».

Я не отец. С одной стороны, предыдущий Боткин всё-таки не сделал настолько большую глупость, которую пришлось бы решать. С другой стороны — постепенно я начал свыкаться с мыслью, что у меня будет семья.

С Ириной у меня не было ничего общего, но сама мысль о семье оказалась приятной. В прошлой жизни семью я завести не успел. Были только ученики, которые мне и были как семья. Хотя один из них меня в итоге предал.

Но в любом случае — Арина не моя дочь. И теперь предстоял разговор с Ириной, чтобы узнать, зачем она всё это устроила.

— Не наш котёнок, — резюмировал Клочок. — Как можно так обманывать?

— Это завтра узнаем, — усмехнулся я. — Сейчас иди отдыхай. И давай медсестёр больше не пугай.

Сам я прошёл стандартный обход, убедился, что Гаврилов в порядке, заполнил документы и тоже лёг немного подремать.

Утром первым в ординаторскую пришёл Шуклин. Коротко кивнув в знак приветствия, он тут же уселся на диван и закрыл глаза. Вот это рефлексы у человека: кажется, он засыпает сразу же, как приходит на работу.

— Павел, зачем ты сказал медсестре дать Гаврилову моксонидин? — поинтересовался я.

— Давление было высокое, — буркнул тот. — А я дежурил, мне отвечать.

— Но таблетку она дала, когда дежурил уже я, — подметил в ответ. — И отвечать уже мне. Препарат сильный, давление упало, пациенту стало плохо.

— Я тут ни при чём, — тут же ответил он. — Если пациент нажаловался на тебя, то это твои проблемы.

А по плану он должен был на меня нажаловаться? Интересно.

— Я вовремя оказал помощь, так что никаких жалоб, — улыбнулся я.

— А, понятно, — Шуклин почесал голову. — Тогда вообще не понимаю, что ты на меня наезжаешь. Давление было — он попросил дать препарат. А дальше не моя зона ответственности.

Действительно, как у него всё легко получается. Я махнул рукой на дальнейшие споры и прекратил бессмысленный разговор. Шуклина только должность санитара исправит, но туда его даже точно не переведут. А жаль.

В ординаторскую вбежала Лена, а вслед за ней появился Никита.

— Михаил Анатольевич поручил мне провести планёрку, — гордо произнёс он. — Итак, бурундуки…

— Птенцы, — тут же буркнул Шуклин. — Бурундуком я быть не готов.

— Птенцы — это фишка Зубова, а у меня вы будете бурундуками, — ответил Никита. — Как настроение?

Шуклин приоткрыл один глаз и уставился на Никиту таким взглядом, что настроение сразу было понятно.

— Понял-понял, настроение шикарное, — сбить Никите настроение было не так-то просто. — Расходимся по палатам. Четвёртая, двенадцатая и двадцатая. Выбирайте сами.

— Выбираю пойти домой, — зевнул Павел. — Есть такой вариант?

— Такого нет, — бодро произнёс тот. — Давайте, расползайтесь. Зубов будет после обеда, так что у меня тоже полно работы.

Он первым вышел из ординаторской, а Лена нерешительно посмотрела на меня.

— Кому какую? — спросила она.

— Я возьму двенадцатую, ты четвёртую, а Шуклин двадцатую, — тут же решил я.

Павел снова разлепил один