Кукла 4 - Мир

сделать аж три удара! В нос, с которого его кулак тупо соскользнул, попав в правую щеку, с силой, что выбило бы ребенку зубы. И куда-то под глаз с той же правой стороны аж два раза, что бы вполне могло оставить трещины на кости и сделать сотрясение.

Хотя неправильно будет рассуждать о «куда-то», потому как размеры его «кулачка» в ширь, почти равняются половине моего лица, если не считать лоб за его часть. А если считать… то будет ровно треть! И удары у него были явно поставленными! С чувством, с толком, с расстановкой… удары человека, привыкшего не бить, но избивать людей.

А еще он одаренный, пусть и совсем слабый, что возможно его силу даже не сумели зафиксировать сенсоры, хотя он скорее просто давно не мерялся, и не знает, что пробудился. И эта «слабость», делала его невероятно сильным на фоне простых людей, и он наверняка никогда не проигрывал в драках. И вряд ли он когда-то бывал хотя бы в самом заштатном подземелье! Или общался хоть сколько-то много хотя бы со слабыми охотниками, умеющими контролировать свои силы.

Иначе бы… он бы заметил вспышки маги, что шли от нас, как при «столкновении» с его ребёнком, тогда, когда он нас еще даже не видел, но мы уже что-то сделали с его киндером, и Лина злилась, так и происходящие сейчас, при каждом ударе, и контакте его кулака и моего лица, когда кинетика, преобразуется в ману.

Но он этого ничего не заметил, а вот сестра, наверняка видела каждый его удар как в кино на замедленной сьёмке. И когда этот вселенский отцедебил, скаля лицо в безумном оскале мести за чадо, что посмели обидеть, замахнулся в королевском замахе для еще одного смачного удара по мне, наверняка целясь в челюсть или во все тот же глаз, в его лоб плавно, и нежно, вошло каменно-стальное копье.

Мужчину отбросило от меня в сторону, швырнуло в коридор, в проход меж сидений, заставило сложится пополам, с ногами под спину, с вознесенными к потолку глазами и торчащем из лба оружием, вошедшего в плоть и кость лба, только на длину наконечника.

Он мертв, мгновенно, без шансов. Оружие нежно прорезало ему весь мозг, и даже крови не пролилось в итоге. Сердце его уже встало, и его теперь уже не спасет ни один известный мне целитель.

Глава 12

Бабка деточки, встала из-за сиденья, чтобы посмотреть, что тут происходит, а вернее — как любимый зятёк решает проблему! И непонятно даже, желает она остановить излишне ретивого криком в стиле «Серж! Не надо!» или наоборот, поддержать — «Бей их! Бей! Так их! Как они посмели нашу кровиночку так обидеть⁈».

Но увидела она уже лишь труп зятя в проходе с копьём во лбу. И она наверняка слышала звуки ударов и видела, как шатается кресло, на котором я сидел, но вот самого момента, когда все «кончилось» не видела точно.

— Ну что там? — поинтересовалась мать чада, обращаясь в застывшей бабке, оцепеневшей так же, как и большинство людей в вагоне, видящих все или увидевших результат, — Он там разобрался с ними? — скривила она носик, но видя в ответ лишь ошарашенный взгляд, отложила ребетешку в сторонку как игрушку, и соизволила сама посмотреть, вставая с сиденья.

Некоторое время искала мужа, сначала на сиденье спереди, где-то тут, бьющим меня-проблему. Потом рядом, у нас под ногами, видимо побитым-не сумевшим решить, потом поглядела вдаль по коридору вдоль туалета, видимо подумав, что муж просто ушел.

Взглянула вбок от себя, подумав, что он уже возвращается, и потерялся из виду возле сидений. И хотела уже оглянутся назад, но тут взгляд зацепился за стоящее вертикально копьё. И взгляд опустился на то, из чего оно торчало.

— ВИИИААА! — раздался оглушающий визг, и в вагоне все зашевелились, оживая, словно бы сбросив ступор и наваждение.

А потом дамочка потянула руке над спинкой к моей сестрёнке, все так же стоящей на ногах у своего кресла.

— Ты… — прошипела она словно змея-гадюка.

Не знаю даже, хотела ли она схватить Лину, за волосы ли, за одежду ли, или сразу бить начать, как её муж, или одновременно, но культяпки свои потянула, да недотянула. Появившееся из плеча сестры копье, пробив одежду на плече, воткнулось тетке точно в рот.

Но не убило, нет! Застряв меж зубов, срезав часть из них и часть губы, она остановилось не дойдя даже до глотки. Однако успешно заставило дамочку застыть на месте, замерев с копьем в пасти.

— Заткнись, дура. — прошипела сестра, у которой в уголках губ были капли крови, и наверняка во рту кровь тоже была, — Или отправишься вслед за мужем.

Копье вернулось в плечо сестры. Дамочка, стала медленно оседать, притягивая к себе трясущиеся руки. К своему лицу, к своим губам… раздался новый крик-визг, и вагон, что вновь замер вместе с оборвавшимся криком, вновь ожил.

Ожила бабка, скрывшись за креслом вместе со своей дочурки и кажется желающая оценить повреждения. Ожил народ — кто-то заорал, кто-то зашептался, кто-то поспешил скрытся за сиденьями.

Прибежала контролер-кассир-проводник, причем не та, что садила к нас в вагон, иная, и поживее что ли — а ту куда дели? куклу пластиковую. Зато у этой можно сразу отметить профессионализм — она сразу и без страха кинулась к рогатому телу, но осознав, что оно мертво, даже прикасается к нему не стала, начав смотреть по сторонам, ища причину смерти. Верне, того, кто это сделал.

Сестра к этому моменту спокойно села на своё место, будто ничего и не было, с беззаботным открытым детским лицом, пытаясь внутри себя совладать с бешенным ритмом сердца и дыханием, а также тем, что кровь, текущая в рот, и не думает останавливаться, как плата за спонтанное ускорение.

Девушка проводник посмотрела на нас, я посмотрел на неё, сестра — проигнорировала, будучи занятой своими проблемами. На лице проводнице отразились вопросы, но не было ни страха, ни упрёка, просто сухой интерес следователя, и не более того. Как? Почему? Зачем? И ничего иного не читалось по её мордашке.

Возможно, в глубине себя она думает о ситуации совсем иное, может и боится, может и гневается, вот только все это своё, оставляет при себе, надежно скрывая за маской ответственного работника. А возможно ей это все и не впервой — мы не первые охотники, пользующиеся этим поездом. И вряд