Конец света наступит в четверг - Дидье ван Ковелер

Такси на месте нет. Бренда находит его в трехстах метрах, припаркованное на углу улицы во втором ряду. Наверное, полиция велела водителю отъехать, чтобы не мешать движению. Пока мы идем к машине, я обдумываю предложение медведя. Конечно, идея обменять профессора на моего отца очень соблазнительна. Допустим, для спасения мира действительно необходимо уничтожить Аннигиляционный экран, но как я смогу убедить в этом коллег Пиктона, если его не будет рядом, чтобы мне подсказывать?

Внезапно я получаю сильный удар в спину и тут же слышу крик Бренды. Я падаю на тротуар, но сразу вскакиваю и вижу двух удирающих субъектов: более рослый прижимает к себе нашу хозяйственную сумку. Бренда бросается за ними. Я хочу рвануть следом, но меня останавливает резкая боль в ступне. Наверное, вывихнул лодыжку. И теперь, сидя на тротуаре, смотрю, как Бренда с невероятной скоростью мчится за ворами. На углу бульвара она настигает одного из них и так резко дергает за руку, что он летит в канаву, роняя сумку. Его сообщник набрасывается на Бренду сзади и пытается сломать ей шейные позвонки.

Вылетевший из сумки Пиктон пробирается на четвереньках у них под ногами. Стиснув зубы от боли, я подхожу ближе и вижу, как медведь своими неуклюжими пальцами пытается развязать шнурки на ботинках грабителя. Второй субъект в это время встает и выхватывает из кармана складной нож.

В ужасе я зову на помощь полицейского, стоящего напротив. Тот отрицательно качает головой, показывая на свои желтые нашивки: его обязанность – следить за уличным движением, а не встревать в потасовки. Увидев лезвие, направленное ей в живот, Бренда шарахается назад, толкая бандита, который душит ее сзади. Тот наступает на свои шнурки, теряет равновесие, но всё-таки удерживается на ногах. Однако Бренда, воспользовавшись моментом, выворачивается у него из рук. Как раз в эту секунду второй налетчик наносит резкий удар ножом. Но там, где только что стояла девушка, теперь грузное тело его сообщника. Злодей, вскрикнув от изумления, сползает на землю. Второй поспешно удирает.

– Достали уже! – сквозь зубы говорит Бренда.

Подняв с тротуара медведя и небрежно кинув его в сумку, она быстро тащит меня к такси.

Обернувшись, я вижу, что полицейский говорит по мобильному телефону. Наверняка звонит в Службу контроля за чипами. Что же, теперь это действительно его забота – ведь труп мешает движению пешеходов. Хотя тротуары безлюдны. Редкие прохожие, увидев нападение, поворачивают, чтобы не попасть в свидетели. Безопасный мир – это когда никто не осмеливается заявлять в полицию и таким образом сильно улучшается статистика преступлений.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает Бренда, видя, что я растираю лодыжку.

Я киваю, боль постепенно проходит.

– А как ты, Бренда?

– Бывало и хуже.

Водитель складывает газету, снимает наушники, из которых доносится вышедший из моды технорэп, и спрашивает, куда мы едем теперь. Бренда называет свой адрес. Потом, искоса глянув на меня, произносит:

– Не знаю, храбрый ты или заторможенный, но удар держишь хорошо.

Мне хочется ответить что-нибудь мужественное, но она продолжает:

– Им был нужен браслет или медведь?

От ее вопроса меня бросает в дрожь. Неужели эти типы были из тайной полиции?!

– Я не успел сосредоточиться на их мыслях, только на их шнурках, – отвечает Пиктон. – Это могли быть и простые налетчики, которые подкараулили нас у выхода из банка. Но если у тебя есть сомнения и ты хочешь обменять меня на своего отца, в твоих интересах сделать это как можно быстрее.

– У меня странное чувство, – говорит Бренда.

У меня тоже. Я всё больше ощущаю, что Пиктон хитрит. Во всяком случае, у него есть какая-то задняя мысль. Его желание броситься прямо в волчье логово похоже на одержимость, и я спрашиваю себя: действительно ли это проявление альтруизма по отношению к моему отцу?

– Именно так! – настаивает медведь, прочитав мои мысли.

И добавляет, что, если у меня есть план лучше, он примет и его.

– Кажется, есть.

– Что есть? – переспрашивает Бренда.

Я молчу. Медведь тоже замолкает, чтобы изучить идею прямо у меня в голове.

– Это может сработать, – соглашается он.

Мы поднимаемся к Бренде, вынимаем ее кенгуру из морозилки и разогреваем в микроволновке. Потом я приступаю к допросу. Безрезультатно. То ли Борис Вигор не хочет говорить, то ли не может. Или у него случился тепловой удар.

– Наоборот, – возражает Пиктон. – В микроволновке клетки меняют полярность сто миллиардов раз в секунду: это должно было подстегнуть обменные процессы между фотонами его сознания и молекулами кенгуру. Нет, проблема в другом.

Пока Бренда варит себе кофе, профессор продолжает размышлять вслух:

– После смерти этот недоумок невольно оказался здесь, потому что твоя соседка рисовала его дочь. Вигор материализовался в игрушке, как я. Он и при жизни только и умел, что воровать у меня идеи. Но результат получился плачевным: он может выговорить только одно слово и не способен двигаться. Значит, ему нужно вселиться во что-то, имеющее с ним более тесную связь.

– Но какое отношение вы имели к моему медведю? Почему у вас так хорошо с ним сладилось?

– Потому что он уже опустел. Эта старая игрушка просто собирала пыль. Ты больше ничего к нему не испытывал, он был свободен. А кенгуру весь пропитан привязанностью Бренды, ее чувством обделенности и одиночества, детскими мечтами. Этот Волшебный принц, заключенный в махровом мешке, слишком нагружен эмоционально, он неподходящее место для негативных вибраций Вигора. Министра надо переселить.

– Куда?

– В твою куклу, изображающую Бориса Вигора. В этот кошмар из латекса, с которым никто никогда не устанавливал эмоциональной связи. Ему будет легче наладить контакт между своими переживаниями и телесным образом.

– И как его переселить?

– Потом объясню.

Я предлагаю Бренде пойти ко мне, но она отказывается. Ей не по себе. Может, из-за того, что мы терзаем друга ее детства, запихивая то в морозилку, то в микроволновку… Она ворчит: