Слово и дело - Игорь Черемис

Я опять прикинул варианты – и пожал плечами.

– А давайте!

Играть в группе оказалось не так легко, как аккомпанировать самому себе. Быстрее всех в песню врубился ударник, который поначалу просто отбивал такт, даже не пытаясь выдать что-то сверхъестественное с использованием всех своих барабанов и тарелочек – оттуда звучало простое бам-тыц-тыц-тыц. Сава тоже подключился быстро – его бас-гитара шла за аккордами безо всяких переходов, по сильным долям. Труднее пришлось гитаристу Яшке, клавишнику Русику и мне – с непривычки я временами сбивался, после чего виновато улыбался и давал знак остановиться.

Что-то похожее на правду – то есть на то, как эту песню исполнял «Круиз» в восемьдесят втором – у нас получилось раза с пятнадцатого. К этому времени и барабаны с басом позволяли себе определенные вольности, и Русик научился вступать в нужный момент со своей дубовой «Юностью». И когда мы сыграли «Сказку» с начала до конца, я почувствовал неведомый мне до сих пор прилив сил – такой я не испытывал даже тогда, когда впервые взял в руки только что купленную гитару и сыграл на ней первую песню. С этим приливом я был готов лично переловить всех диссидентов славного города Сумы, а заодно раскрыть все нераскрытые убийства и свернуть горы, которых в этом районе УССР не наблюдалось как класса. Возможно, кто-то меня опередил. Но на мою долю могло хватить и поворота Псёла в другую сторону, чтобы он нёс воды Днепра к месту самого большого танкового сражения.

В приподнятом состоянии духа я находился ровно полминуты.

А потом Сава спросил:

– Витёк, а если мы сыграем эту песню на сборнике?

***

После этого вопроса реальность сразу поблекла, я вспомнил, кто я такой и где нахожусь, и понял, что не знаю, как выпутаться из этой ситуации. В принципе, наверное, ничего страшного не произойдет, если ребята сыграют эту «Сказку» для посетителей того сборного концерта. Скорее всего, у них даже появится какая-то локальная известность, которая в итоге позволит им воплотить в жизнь мечту о собственном инструменте и выступлениях на дискотеках. На то, что они станут всесоюзными звездами, я даже не закладывался – никто их на сцену «Песни года» не выпустит, и в финал они не пройдут при всём их желании. Придут люди из министерства культуры УССР, проведут беседу – и песня перекочует в репертуар «Смерички» или той же Ротару, причем в переводе на украинский язык. Ну а если Сава со товарищи будут сопротивляться – им устроят такие неприятности по местам работы и учёбы, что они будут рады избавиться от этой «Сказки», да ещё и приплатят, чтобы их оставили в покое.

И это я ещё даже не задумался о том, какие неприятности могли ожидать меня, когда станет известен автор песни. Впрочем, с этим как раз можно было что-то сделать – среди сотрудников КГБ имелось некоторое количество писателей, которые творили в свободное от работы время. Но поэтов и композиторов я в Комитете не помнил и в более либеральные времена.

Я обвёл взглядом этих молодых ребят, которые делали всё для продвижения рока в широкие народные массы – и посмотрел прямо на Саву.

– Пойдем, покурим, – предложил я, откладывая гитару в сторону.

На крыльце дворца культуры было пусто, а жаркое весеннее солнце напоминало про будущую засуху, с которой я пока так и не придумал, что делать. На фоне этой засухи проблемы со «Сказкой» выглядели незначительными, но как раз их надо было решать в первую очередь.

– Витёк, так что с песней-то? – нетерпеливо спросил Сава, затягиваясь своей «стюардессой».