Молчание во благо. 1 том - doditod

Но не все верили в его путь. В обновлённой комнате Акано сидела Томоэ, сжимая чашку чая дрожащими пальцами. Акано, с седыми прядями, струящимися по плечам, смотрела на дочь с тихой нежностью, её руки покоились на коленях. Томоэ стиснула чашку сильнее, голос её дрогнул:

— Ты тоже чувствуешь это? Отец с детства твердил: держись подальше от Зенинов, не дразни судьбу. А брат будто забыл всё, — с каждом словом она робела всё сильнее. — Что, если Рейдзо был прав? Нас сотрут в пыль за дерзость. Планы Мирака растут, но он не заметит, как Великие кланы раздавят тебя, меня, всех…

— Успокойся, — голос Акано мягко разнёсся по комнате, несмотря на появившуюся хриплость. Она с теплотой взглянула на дочь, что быстро взяла себя в руки. Рейдзо годами изводил их обеих словами, но Томоэ никогда не гнулась под его волей, не показывала слабости, которой он ждал.

Всё потому что слова матери были искрой — магией, что наполнила её уверенностью и разжигала в душе пламя. Томоэ сжала руку Акано:

— Ты — всё, что у меня есть. Я не переживу, если они заберут тебя. — Её неуверенность сменилась глубокой, серьёзной решимостью.

Акано не до конца поняла, что терзает дочь, но спросить не решилась. Тишина повисла между ними, густая, как тень от фонаря.

* * *

Мирак ступил на территорию Токийской академии шаманов, когда закат уже заливал кампус багрянцем. Воздух гудел от шорохов шагов и приглушённых голосов — слухи о кровавой драме в клане Инумаки расползались, как пожар по сухой траве.

По коридорам и тренировочным дворам шепотки сливались в тревожный гул: Масакадо Инумаки одним криком разнёс своего отца в клочья. Кто-то клялся, что он вырезал всех, кто осмелился перечить, и железной рукой захватил власть в клане.

Старшеклассники — стайка ребят в выцветших формах — лениво перебрасывались словами, будто обсуждали вчерашний дождь. Высокий парень с коротким копьём, перекинутым через плечо, бросил небрежно:

— Ещё один псих, одержимый силой. Как с таким работать на обмене? — и, не дожидаясь ответа, двинулся к тренировочной площадке. Девушка с длинными волосами только пожала плечами, задумчиво крутя нож между пальцами. Их лица хранили усталую скуку — слишком много историй они перевидали, чтобы вздрагивать от очередной.

А в комнате первокурсников трое друзей перебирали сплетни, словно карты в колоде, пытаясь сложить из них картину того, что их одноклассник успел натворить за короткий отгул.

— Клановые разборки, ничего нового, — Сатору хмыкнул, откинувшись на стуле с лукавой ухмылкой. — Кто бы мог подумать, что наш белый воротничок — тот ещё зверь под маской.

— Четвёртый ранг для него — это как-то мелко, — протянул Сугуру Гето, скрестив руки и задумчиво глядя в потолок. — Его точно повысят. Первый, как у меня, — минимум. Хотя я сам скоро особый выбью.

Сёко, сидевшая рядом, вскинула руки, будто отмахиваясь от их слов:

— Да вы оба спятили! Это не подвиг, это кошмар! Он убил отца! Что с ним не так? — Голос её оставался ровным, но в нём звенела тревога. — Через пару месяцев обмен с Киотской школой, а я уже трясусь от этой нестабильности. Ух… учитель Яга, может, вы с ним разберётесь?

Яга стоял за кафедрой, рассеянно скользя взглядом по потёртой столешнице. Перешёптывания студентов доносились до него обрывками, но он их не слышал. В голове крутился отчёт, что накануне прислала Широя.

Рейдзо, судя по всему, годами подтачивал Инумаки изнутри, словно гниль, что разъедает корни. Масакадо одним криком выжег эту заразу — и клан вздохнул свободнее. Яга нахмурился, потирая переносицу. Сообщество шаманов, скрипя зубами, могло закрыть глаза на такое. Бывали случаи, когда ради спасения рода прощали и худшее.

Проблема была в другом.

— Да плевать, что он кого-то убил, — лениво протянул Сатору, вертя карандаш в пальцах. — Это оправданный ход, как ни крути. Но вот что смешно: Инумаки всё ещё четвёртого ранга. Ноль влияния, пустое место.

— И чем это плохо? — Сёко посмотрела на него, нахмурив брови.

— Это как поставить пешку на шахматную доску под видом короля. Великие кланы теперь будут пытаться всеми силами надавить на него с одним единственным намерением — интегрировать его клан к себе, чтобы наследственная техника перешла к другому роду. И скорее всего этим будут заниматься Зенины.

Повисла тишина.

— «И как это скажется на учениках и на самом Масакадо?» — Яга ощущал, как тяжесть этой дилеммы давит на плечи, словно невидимый груз. Он нахмурился, вспоминая, что двигало Масакадо с самого начала — жажда власти и силы, тот огонь, что привёл его в ряды шаманов. — «Что ж, он своего добился», — буркнул Яга себе под нос. — «Но чтобы брать одиночные задания высокого уровня и не утонуть в проблемах, ему нужен ранг выше. А кто из старшекурсников за него поручится?»

Правила академии были высечены словно в граните: наставники не могли рекомендовать учеников к повышению — это сочли бы пристрастием. Первокурсники и второкурсники тоже не годились — их слово ничего не весило. Для Масакадо, чья судьба теперь висела на волоске, надежда была только на старшеклассников и членов клана. Но для шаманов из кланов всё усложнялось вдвойне. Такие, как мастера, Широя, приравнивались к учителям и попадали под тот же запрет — их рекомендация пахла бы клановым фаворитизмом, а не честной оценкой.

Великие кланы обходили эти барьеры играючи. Их сети связей тянулись к старейшинам, мастерам, одиночкам высокого ранга — тем, чьё слово открывало любые двери. Один намёк, одно письмо — и дело в шляпе. Но клан Инумаки, хоть и уважаемый, не дотягивал до таких высот. Старшекурсники видели в Масакадо не только талант, но и тень — парня, чья сила пропитана кровью отца. Кто рискнёт поручиться за него?

Программа обмена как раз и затыкала такие дыры. Шаманы из других школ, а порой и их наставники, давали рекомендации тем, кто выделялся. Яга прищурился, обдумывая расклад.

— Масакадо должен продержаться три месяца, — бросил он. — Если не сломается под давлением кланов, то, возможно, поднимется в ранге и получит хоть сколько-то власти, чтобы говорить с Великими смотря им в глаза. Вы, первокурсники, можете участвовать в экзамене — все, кроме Иэйри.

— Попробую в следующем году, —