Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

С каменным лицом она отошла к брату, и Яромир приобнял её за плечи, утешая. Тайка ожидала, что дивий воин не упустит возможности сказать Лису какую-нибудь гадость, но тот промолчал. Более того, глянул на Кощеевича с сочувствием. Это было воистину неожиданно. В другое время Тайка, может, и задумалась бы о причине таких перемен, но сейчас у неё были дела поважнее.

– Итак, нас стало на одного меньше, но ввосьмером…

– Всемером, – поправил её Радосвет. – Я царь и не смогу отправиться с вами. Моя задача – собрать остатки своего войска и дать отпор Ратибору, пока вы будете искать Птицу-войну.

– Я останусь с тобой, брат! – Яромир положил руку на меч.

Но Радосвет покачал головой:

– Охраняй царевну в опасном путешествии. Радмила, к тебе этот приказ тоже относится. За меня не волнуйтесь – я справлюсь.

– Тогда хотя бы позови Вьюжку. – Дивий воин вручил ему белое перо. – Оставляю симаргла на твоё попечение.

– Или меня – на его? – усмехнулся Радосвет. – В этом нет нужды, но спасибо.

У Тайки ёкнуло сердце. Дедушка говорил так, будто прощался. Она бросила отчаянный взгляд на Смерть, но та пожала плечами:

– Ты слишком много думаешь, ведьма. И слишком громко. Только я ничего тебе не скажу. Каждому отмерен свой срок, но людям не следует знать, когда он наступит. К тому же сейчас, когда мир болен и все ниточки спутались, я уже и сама ни в чём не уверена. Просто положись на судьбу – и будь что будет.

– Будь что будет… – эхом повторила Тайка.

Это был не лучший совет, который ей давали в жизни, но неожиданно он помог успокоиться и вспомнить, что не все вещи в этом мире можно контролировать. Порой проще не думать о грядущем, а сосредоточиться на «здесь» и «сейчас» – тогда, даже если ничего не получится, она, по крайней мере, будет знать, что сделала всё, что могла.

Бабушка говорила: «Когда придётся принимать сложное решение, доверяй своей интуиции. Мы – ведьмы, у нас это чувство весьма развито». И сейчас интуиция не просто подсказывала, а кричала, что отправляться на Дорогу Снов наугад, не зная путей и направлений, – чистой воды самоубийство. Эх, была бы тут Мара Моревна, непременно подсказала бы, где искать Птицу-войну…

Смерть скривилась, будто съела кислятину, и Тайка укорила её:

– Опять мои мысли подслушиваете? Не надоело?

– Они у тебя шибко занятные. Почему ты думаешь, что сестрица Марушка знает что-то, чего не знаю я? Птица-война вырвалась из моей клети. А сестра… Ей давно не было дела до чужих бед.

– Неправда! Вы меня слышали вообще? Я говорила, что она очень переживает. И поэтому я здесь. Не только по воле собственного сердца, но и по её просьбе.

– Ох, задурила она тебе голову, ведьма. Это её великое умение: заварить кашу – и в кусты.

Марена говорила зло и отрывисто, но Тайка слышала в её голосе и знакомую горечь маленькой брошенной девочки.

– Зря вы так. Мара Моревна всегда выручала меня в трудную минуту. И мне бы сейчас пригодился её совет, но я понятия не имею, как с ней связаться из Волшебной страны. Сейчас ведь нельзя просто лечь спать и присниться. Но если у вас есть иной способ – прошу, не утаивайте его. Вам даже не обязательно видеться с сестрой, если не хотите. Просто дайте мне возможность с ней поговорить.

– С чего ты взяла, что это в моих силах?

Ох, как много Тайка отдала бы сейчас, чтобы прочитать Маренины мысли!

– Просто интуиция. Если я ошиблась, так и скажите, и мы не будем тратить время на пустые уговоры.

Лицо Смерти стало задумчивым.

– Вообще-то ты права. Способ есть. – Она распустила завязки на одном из мешочков, висевших на поясе, и извлекла на свет тряпицу, перетянутую бечевой. – Давным-давно мы с сестрицей Марушкой обменялись прядями волос, но договорились использовать их только в самом крайнем случае – когда случится худшее.

– Да куда уж хуже!

Тайка задрала голову, глядя на фиолетовое небо. Луна клонится к закату, значит, и рассвет не за горами. Вот только наступит он или Полог закроет собой солнце?

Проследив за её взглядом, Смерть кивнула. Она рассекла бечеву острым ногтем, развернула тряпицу, пропустила тёмную прядь между пальцами и пробормотала:

– Надеюсь, я об этом не пожалею. Марушка, сестрица, это Марена. Тут кое-кто нуждается в твоей помощи. Явись!

Тайка затаила дыхание – но ничего не произошло. Тогда она не удержалась от разочарованного возгласа:

– Блин, не сработало?! Может, надо позвать погромче?

– Не громче, а иначе. – Смерть нахмурилась так, что чёрные брови сошлись у переносицы. – Умирающего мира ей, видите ли, недостаточно. Она хочет, чтобы я просила, унижалась. Чтобы сказала, что это мне нужна её помощь. Вот к чему приводит гордыня.

– Боюсь, это ваш общий недуг, – не удержался Лис.

– Повтори, что ты сказал?! – прорычала Марена, грозно сверкнув очами.

Но Кощеевич не дрогнул:

– Что слышала. Я тебя не боюсь, потому что терять мне уже особо нечего.

– Кроме собственной жизни!

– Ты зубами-то не щёлкай, чай, не огнепёска. Что проку в той жизни, когда весь мир катится горынычу под хвост? Все там будем: кто-то раньше, кто-то позже. Мне уже недолго осталось – меньше луны. И я предпочту умереть первым, чтобы не видеть, как уходят те, кто мне дорог. А ты сущность могущественная, почти всесильная – так что наверняка останешься посмотреть представление до конца. Этого хочешь?

– Нет.

– Тогда сделай уже что-нибудь! – рявкнул Лис так, что все аж рты пораскрывали.

Не каждый день услышишь, как кто-то орёт на саму Смерть.

– Теперь вам точно не поздоровится…

Марена вытянулась, как струна. В воздухе пахнуло затхлостью погреба и тленом. Костлявая рука потянулась к серпу.

Пушок камнем упал на руки Тайке и, обняв её крыльями, прошептал:

– Ух и страшно, Тая… Если уж пришло время помирать, скажи честно: я был не самым бесполезным котиком, правда?

– Ты самый лучший котик на свете. Что бы ни случилось, я тебя люблю.

Она через силу улыбнулась, хотя на висках выступила испарина, а в голове билась одна-единственная мысль: «Теперь точно конец».

Коловерша муркнул, а потом спрыгнул на землю и пошёл прямо навстречу Смерти.

– Ты куда?! – ахнула Тайка, но Пушок не слушал.

На трясущихся лапках он подошёл к Марене и потёрся о её юбки, громко урча. Та сперва пыталась не обращать внимания на кошачьи нежности, но грозное выражение лица вскоре сменилось на умиляющееся, а рука с