Конвой - Андрей Петров

Нити рвутся. Дети-потерянные блуждают. Забывают когда-охотиться-когда-прятаться. Голод затмевает разум. Хаос растёт.

Тревога древнего разума пронизывала каждый образ. Страх не за себя — за детей, которые без направляющей воли превратятся в бессмысленных убийц.

Но ты-с-оком... Новая возможность. Не видела такого прежде.

Новые образы. Егор видел себя со стороны — человека с черным камнем, способного направлять тварей. Видел возможности, которые это открывало.

Мост-между-мирами. Понимание-где-не-было-понимания. Дети узнают тебя-человека как узнают меня-Мать. Новый путь. Опасный. Неизведанный.

— Я не понимаю.

Вместо слов — приглашение. Образ протянутой конечности. Доверие, смешанное с надеждой.

Прикосновение покажет. Но больно-будет. Изменение всегда больно.

Матка протянула переднюю конечность — медленно, осторожно. Коснулась камня в руке Егора.

Мир взорвался.

Он был везде и нигде. Тысячи перспектив одновременно — маленькие голодные разумы, простые и яростные. Синий-быстрый мчится по улице, радость охоты. Красный-сильный ломает стену, удовольствие от разрушения. Желтый-хитрый прячется, ждёт добычу. И в центре всего — Матка, древний разум, удерживающий эту орду от хаоса любовью и волей.

Видишь-теперь? Чувствуешь-моих-детей?

— Невероятно... — услышал он голос Химеры словно издалека.

Вот продолжение в том же стиле:

Видение прошло. Егор обнаружил себя стоящим на коленях, тяжело дыша. Химера поддерживала его, в глазах — восхищение и страх.

— Что ты видел?

— Все, — прохрипел он. — Я видел все.

Матка смотрела на них, и в её многочисленных глазах мерцало нечто тёплое. Образы-чувства: Одобрение. Надежда. Осторожный оптимизм.

Понимаешь теперь. Два пути. Око возвращается — я снова вижу, дети успокаиваются. Или... новое. Ты-мост. Человек-который-говорит-с-детьми. Невиданное.

— А что будет с Егором? — резко спросила Химера. — Если он выберет второй путь?

Матка повернула голову к ней. Долгая пауза, затем образы, более мягкие, предназначенные для человеческого понимания.

Человек-но-больше. Слышит-детей-моих как я-слышу. Дети узнают-его как часть-меня. Не теряет себя. Добавляет к себе.

— Это опасно?

Рождение опасно. Рост опасен. Но без опасности — застой-смерть.

Мать-Настоятельница, молчавшая все это время, заговорила:

— Есть пророчество среди нашего народа. О том, кто соединит два мира. Человек с даром зверя, зверь с разумом человека. Может быть, время пришло.

Егор поднялся, все еще чувствуя отголоски видения.

— Если я соглашусь... смогу контролировать тварей?

Неодобрение волной прокатилось от Матки. Образы: Мать-не-контролирует-детей. Любит-направляет-защищает. Не рабы. Семья.

— И они не будут нападать на людей?

Если просишь-правильно. Если чувствуют твою-заботу как мою-заботу. Учиться придётся. Язык-без-слов.

Егор посмотрел на Химеру. Та кивнула — доверяла его решению.

— Я согласен.

Облегчение и решимость от Матки. Начинаем. Будет больно-но-быстро.

— Нападение! — Настоятельница бросилась к выходу. — Но кто посмел?!

Третий взрыв сотряс пещеру. В озере пошли волны.

— Нужно наверх! — крикнул Егор.

Образы от Матки — срочные, требовательные: Нет-времени-мало! Связь-сейчас-или-никогда! Дети погибнут-без-проводника!

Матка резко двинулась — с неожиданной для такой туши скоростью. Ее конечность обхватила Егора, притянула к себе.

Прости-за-боль. Необходимо. Сделаю-быстро.

И впилась жалом ему в плечо.

Боль была невыносимой. Хуже любого ранения, хуже любой пытки. Словно жидкий огонь влили в вены. Егор закричал, но Матка держала крепко.

Образы сквозь боль: Терпи-храбрый. Почти-готово. Связь-формируется.

Черный камень в его руке вспыхнул. Не светом — темнотой, такой абсолютной, что поглощала свет вокруг. И эта темнота потекла в рану, смешиваясь с кровью.

— Егор! — Химера бросилась к нему, но Мать-Настоятельница удержала.

— Не мешай! Связь устанавливается!

Наверху грохотали взрывы, слышались автоматные очереди. Битва разгоралась.

И вдруг — все кончилось. Матка отпустила Егора, он упал на колени. Но боль ушла, оставив странное ощущение... расширения? Словно его сознание стало больше.

Готово-проводник-мой. Чувствуешь? Дети-теперь-знают-тебя. Иди-защищай! Покажи-врагам-силу-единства!

Матка издала рев — низкий, вибрирующий, от которого дрожали стены. Но теперь Егор понимал его смысл: Дети-мои! Проводник-с-вами! Защищайте-святилище!

Ответные крики донеслись сверху — десятки, сотни голосов. И Егор чувствовал каждый из них, как эхо в собственном сознании.

— Наверх, быстро! — Мать-Настоятельница помогла Егору встать.

Они бежали по туннелям. С каждым шагом грохот битвы становился громче. Егор чувствовал что-то новое — присутствие тварей наверху. Их страх, их ярость, их готовность защищать.

Выскочили в зал — и попали в ад.

Стены были пробиты в нескольких местах. Через проломы вливались отряды в броне с эмблемами Торгового союза, Триад, гильдии наёмников. Святилище подвергалось массированной атаке.

Защитники отчаянно оборонялись. Сектанты в серых балахонах дрались с фанатичной яростью, но их было слишком мало.

— Кардинал! — крикнула Химера.

Караванщик прижался за колонной, отстреливаясь из отобранного пистолета. Рядом Кроха под красной пылью швырял обломки.

— Где остальные?! — крикнул Кардинал, оглядываясь.

Егор тоже искал своих. Где Болт? Где Гадюка? В хаосе битвы трудно было разобрать...

И тут он увидел их. В центре зала, спиной к спине — Гадюка, Кремень, Абак и Болт. Целые, вооружённые, сражающиеся. Егор почувствовал облегчение.

— Там наши! — указал он Кардиналу. — Нужно к ним!

Но что-то было не так. Почему у их ног валялись вскрытые ящики из Урала? Почему они стреляли не в нападающих, а прикрывали тех, кто эти ящики тащил?

— Стой, — Химера схватила его за руку. — Посмотри, куда они целятся.

И Егор увидел. Болт — их Болт, хладнокровно расстреливал сектантов. Гадюка прикрывала бойцов Торгового союза. Кремень командовал погрузкой оружия.

— Нет... —