Сага о Головастике. Долгая дорога домой - Александр Нерей

Здравствуй, Майя

Планета была знакомой и почти свойской. Из прямых и «косвенных» воспоминаний я знал, что здесь никогда и ничего плохого со мной не случалось. Даже конфликтов с задиристыми и страстными, как испанские кабальеро, сатирами. И в это посещение мир цвёл и благоухал вечной весной, журчал ручейками, ласкал слух пением птиц и стрёкотом кузнечиков, освежал влажным альпийским зефиром, дувшим с заснеженных Пинд.

Гору, которую по обыкновению обозвал Парнасом, увидел не сразу, а только после того как рассеялась дымка, скрывавшая не только вершину, но и саму башнеобразную каланчу от макушки и почти до зубастого входа в Коридор Страхов. И случилось это сразу же после моего плавного приземления со всем прото-почтением.

— Спасибо, братцы. Надеюсь я ненадолго. Поздороваюсь с миром, узнаю о пифии, и сразу домой. То есть на Тичарити, в двенадцатый скит, — почти шёпотом расшаркался перед Всемогущими, после чего мысленно обратился к миру.

Переволновался и всё сделал наоборот, но Майя всегда была деликатной и любезной. Так было и в этот раз.

«Здравствуй, мир Майя. Я снова… Снова я», — дошло до меня, что сделал ошибку и поэтому забуксовал, как говорит сестрица Шурка.

«Здравствуй-здравствуй, незнакомец. Какими судьбами в наших краях?» — обратилась ко мне дама постарше Майи, из чего я сделал вывод, что опять нарвался на астру.

— Здравствуйте, Плейона! — громогласно поздоровался, схитрив по своему обычаю.

«Если говорю с мамкой мифических миров, то всё в порядке, а если это Майя, то сделаю вид, что прибыл на поклон к обеим».

— И тебе не хворать, агори. Говоришь, снова… Что? Ты уже бывал в гостях у Майи? Опять понадобились пророчества пифии? Или о чём сейчас заискрило в твоей голове?.. Разбудить Клеодору? А вдруг ты опоздал?.. Ладно. Иди куда собирался, маленький Бог. Только не сделай хуже, чем оно есть сейчас. Договорились? — загадала загадку Плейона, а я растерялся, как золотушный сладкоежка, застигнутый мамкой за поглощением запретного варенья.

— Не сделать хуже, чем есть сейчас? Думал меня здесь ждут - не дождутся, а оказывается могу что-то испортить? Эвон… Ничего не обещаю. От меня же мало что зависит. Я же человек подневольный. Прислали разбудить, значит разбужу, — поразмыслил вслух, но на мою очередную уловку никто не отреагировал.

Пришлось пришпорить мрачную фантазию и подстегнуть пессимистичные таланты, чтобы приготовиться к сюрпризам и без того мифического мира. Хорошо, что опыт какой-никакой в наличии имелся, а чем можно удивить матёрого путешественника по параллелям и континуумам, представить не получилось.

Прошагав по серпантину тропки, положенные пару сотен метров, снова оказался у входа в Лабиринт Страхов. Никаких статуй или впавших в сопор нимф не было, хотя с десяток мраморных постаментов для желавших и страдавших никуда не делся. Просто, эти когда-то кубические подножия ещё больше осели в землю и по сторонам обросли буйной травой.

Пролом в нижней челюсти в виде отсутствовавшего зуба никак не изменился, если не считать, что все верхние и нижние бивни покрылись пылью, отчего вырезанные на них узоры стали заметнее. Получалось, что каждый отдельный клык был имитацией камня Омфала с его бесконечно переплетёнными рисунками индийских ваджр.

Зачем Рея, жена Крона, вырезала на Омфале причудливые узоры, прежде чем скормить его мужу вместо младенца Зевса, я из-за своей постоянной занятости и бесконечных приключений так и не разобрался, а вот в это посещение обыкновенная пыль напомнила о пробелах в компетенции.

— Я прах, я пепел… Под Твоими стопами, Владыка, — произнёс я фразу Авраама на свой манер и понял, что о пыли он ничего не говорил.

Потом понадеялся, что за напоминание о Содоме мне ничего не предъявят и не вменят. «В крайнем случае обольют серой все последствия моего визита и выжгут из памяти», — домыслил напутствие, похожее на предположение.

В коридоре ко мне никто из потаённых страхов не пристал, как когда-то давным-давно, ещё до моего третьего «очищения», и я прошагал его довольно быстро, удивляясь своей новой способности излучать видимое тепло и с его помощью созерцать всё внутреннее пространство прямого как струна прохода.

Массивная дверь в подземный Мантейон с адитоном, который зал храма Аполлона, оказалась запертой изнутри. Пришлось постучаться, чтобы попасть в помещение для пифии и её пророчеств, а также для многочисленных помощников, обязанных записывать, вести учёт, хранить все когда-либо данные ответы на вопросы или спонтанные предсказания на вольные темы.

В одно из моих прошлых посещений запасников оракула и его внушительной библиотеки мне доходчиво объяснили, что каждый ответ пифии имеет силу на вечные времена. Пророчество может сбываться по множеству раз и при любых изменившихся условиях. Ведь оно дано самим Аполлоном, а не пифией или Пифоном. Поэтому все ответы даются от первого лица и звучат, как: «таков мой ответ», «Зевс, мой отец», «вы пришли ко мне в храм», и тому подобное.

Когда на повторные и уже нервные удары в дверь никто не изволил реагировать, я сменил тактику и громко процитировал пару переделанных строк императора Юлиана:

— Эй вы, страдальцы, что в мрачном Тартаре навеки сокрыты!

В царстве подземном, в страшной обители вечного мрака.

Стрелы, далёко разящие Феба проникнут повсюду.

Даже и твёрдые скалы взор его быстрый пронзает,

И тёмно-синее море. Нет, от него не сокрыто.

Вход отоприте и в мой адитон вы впустите луч света!

Маленький Бог на пороге, услышьте его нетерпенье…

После такой спонтанной импровизации с наглым императорским плагиатом дверь в святая святых беззвучно и самопроизвольно отворилась, впуская меня в адитон, и это обстоятельство моментально «заискрило» в голове догадками и версиями, но я вовремя заполировал их помехами-комплиментами астре Плейоне за подаренное словечко.

Кроме сидевшей на центральной треноге девчонки лет двенадцати – максимум четырнадцати, в этом тартаре никого не было. Причём, буквально ни души. Это не просто было странным, это было почти сверхъестественным. Ведь кто-то же открыл запертую дверь. А кроме меня, мамзели со странным знакомым взглядом и, возможно, прото-партизан, в оракуле никого не было.

Я бы ещё долго вёл своё следствие с инспекцией, но наглая старшеклассница решила выдать мне отповедь, тоже позаимствовав у Юлиана соответствовавшие обстоятельствам вирши:

— Тем,