Пока мы не сбились с пути - Деннис Э. Тейлор

буркнула Бриджит, а затем заговорила громче: – Я спрашиваю потому, что в прошлый раз нас преследовали – кажется, какой-то патруль. Это произошло далеко от деревни…

– От «поплавка», – вставил я.

– От деревни, – повторила Бриджит и сурово взглянула на меня. – Но мы не знаем, откуда они и чего хотели от нас.

– Разбойники? – предположил Гэндальф. – Или, быть может, пираты.

– Что? – удивился я.

– Ты историю пиратства знаешь? – Гэндальф покачал головой: – Ну конечно, ведь ее знаю я. – Он повернулся к Бриджит: – В прошлом многие правительства неофициально одобряли действия пиратов, если те нападали на корабли других стран, особенно если эти пираты ходили под чужим флагом. Это что-то вроде поддержки терроризма на государственном уровне.

– Ты хочешь сказать, что этим занимаются драконы? – потрясенно спросила Бриджит.

Гэндальф помедлил.

– Анализ культуры работает наиболее эффективно, если речь идет о стабильных, долгосрочных формах поведения. В данный момент культура драконов переживает период… э-э… стремительной эволюции. Напряженность растет. Анализ мало что может дать, поскольку ситуация не стабильная. Но не волнуйтесь: среднестатистический дракон, вероятно, разбирается в происходящем не лучше вас, то есть выделяться на общем фоне вы не будете.

– Ого! – воскликнул я. – Вот это прозвучало совсем не зловеще.

– Угу. Насколько мы можем понять, там разбушевался какой-то персонаж типа Александра Македонского. Он захватывает чужие территории, то есть в данном случае – летучие острова. Впереди у драконов интересные времена.

– Может, отложим поездку? – спросил я у Бриджит.

– Не глупи, Говард. Но, пожалуй, стоит взять с собой побольше «дранни» – на тот случай, если нас собьют.

Я закатил глаза. Да уж, действительно интересные времена.

37

Планы

Икар. Август 2321 г. Система часовых

Казалось бы, мысль о том, что мы сгнием в тюремной камере, должна подстегнуть нашу креативность, но нет. Мы потратили на размышления несколько часов реального времени, но так ни к чему и не пришли. Я сидел в кресле с чашкой кофе в руках и смотрел в пустоту, когда Дедал вдруг буркнул:

– Те, кто это построил, должны были предвидеть такой вариант.

Я выпрямился:

– Наверняка так и есть!

– А?

– Думаю, тут все устроено, как в зонах повышенной безопасности на Земле. Если там срабатывала пожарная сигнализация, все двери открывались, чтобы люди могли выбраться.

Дедал нахмурился:

– Ну да. И еще вроде был автомобиль, который можно обмануть – убедить в том, что ты пытаешься вылезти наружу, и тогда он отпирал замки?

– Ага, – улыбнулся я, – но смысл вот в чем: должна быть процедура для нестандартных ситуаций.

– И это прекрасно, если не считать вон того корабля с севшим аккумулятором.

– Он, скорее всего, просто висел там, пока не отключился, – отмахнулся я. – Руководство станции – ИМИ, или кто уж тут всем управляет, – наверное, считало эту ситуацию стандартной, а потом стало слишком поздно, и тогда дополнительных действий уже не требовалось.

– То есть мы должны убедить их в том, что умираем, до того, как по-настоящему умрем.

– Типа того.

– Но – и мне кажется, что я не должен об этом напоминать, – мы не можем даже поговорить с ними.

– Значит, данной проблемой нужно заняться.

– О, я уже это предвкушаю.

В течение нескольких часов мы самыми разными способами пытались привлечь их внимание. Мы отправляли телесигналы; мы вели видеотрансляции на радиочастотах; мы встраивали изображения в пакеты данных; мы даже применили УППС. Был один незашифрованный канал, на котором мы получили нечто, похожее на автоматический ответ «сообщение получено». Я пометил его как общий канал для данной цивилизации. Но, если не считать этого сигнала, никак нельзя было понять, слышат нас часовые или нет.

– Хреново, – буркнул я. – Кажется, проблема в том, что для расшифровки радиосигнала или УППС требуется не только способность решать задачи, но также желание этим заниматься. Часовые просто игнорируют все, что им не знакомо. Их программы нижних уровней, возможно, даже не сообщают вверх по цепочке о наших попытках выйти на связь, поэтому они, возможно, даже не знают, что мы хотим с ними пообщаться.

– Так дай им зрительный образ. Полагаю, у них есть какие-то оптические приемники, и, значит, они пытаются охарактеризовать все, что видят.

– Потому что…

– Потому что, Икар, именно так действует визуальная разведка. Даже ИМИ пытаются определить то, что обнаруживают их зрительные системы.

– Это не худшая из твоих теорий.

– В отличие от твоих, она нас не подвела.

– Пока.

Если не считать саркастических реплик Дедала, его мысль выглядела логичной. Но как доставить картинку часовым?

Снаружи висит наш дрон; его по-прежнему удерживает луч. Дрон оснащен лазерной системой связи, которая может работать на разных частотах. Некоторые из этих частот находятся в видимом спектре. Ну, то есть в нашем видимом спектре. Если одна из них не сработает, выберу другую, и так далее, пока варианты не закончатся.

Я отправил беспилотнику набор инструкций, и он высветил на боку моего корпуса круг. Через несколько секунд вместо круга появился треугольник. Дрон рисовал все стандартные фигуры: квадрат, пятиугольник, шестиугольник, семиугольник, восьмиугольник, девятиугольник и десятиугольник. Затем цикл начался заново. Пока дрон рисовал фигуры, я передавал радиоимпульсы, в которые были встроены простые матрицы с теми же фигурами.

Ничего.

– Вот черт. – Я посмотрел на Дедала: – Мысли есть?

– Сделай изображение явно пикселизированным. И окружи его пиксельной рамкой, чтобы указать твои размеры.

– И вложу такую же картинку в пакет! – воскликнул я. – Отлично.

Сказано – сделано: теперь дрон рисовал не векторные, а пиксельные изображения. Я позаботился о том, чтобы пикселизация была заметна, – это позволяло наблюдателю считать пиксели. Размер пакета позволял встроить изображение 1024 на 1024, если я кодировал его бит за битом, но мне не хотелось слишком все усложнять, поэтому я выбрал изображение поменьше – один байт на пиксель.

Когда цикл изображений пошел по второму кругу, часовой начал отправлять те же самые пакеты обратно. Ну, то есть не совсем те же самые – он слегка менял конверт и размер изображений.

– Он показывает нам их формат обмена графической информацией? – спросил Дедал. – В любом случае мы с ним уже общаемся. И что теперь, о мудрейший?

– Теперь создадим математическую базу.

Поскольку теперь у нас был стандартный формат изображений, лазерное шоу я отменил. Я отправил изображение нуля – перечеркнутого, чтобы показать, что это не еще один круг. Затем одну точку, рядом с которой находилось число «один». Затем две точки с числом «два». Я продолжал эту последовательность, пока не дошел до двадцати одного: это должно было показать часовому, что мы использовали десятеричную позиционную нотацию. Затем я перепрыгнул к сотне тысяч с